— Тож и я полагаю. Честь свою на жизнь менять не пристало.
Французы открыли огонь. Первые ядра упали с недолетом, на болотистый лужок, взметнув черные фонтаны то ли земли, то ли жидкой грязи. Второй залп ушел за рощу, перемахнув «бивак». Третий упал точно. Летней грозой раскатилась канонада. Щедро жгли порох французы. Взгорок густо окутался белым дымом; озарялся вспышками огня при выстрелах. За рощей падали ядра, сметая пики, визжала картечь. Там тоже уже что-то дымилось и клубилось. Поднялась над ней туча всполошенных ворон. Стая кружила, сметалась словно ветром черным облаком в сторону, но не уходила вовсе в леса. Умная птица знала — после такого грохота и дыма останется много поживы, не на один день.
— Заруцкой! — окликнул князь. — Пришли, голубчик, нашего артиллериста.
— Я здесь, господин полковник.
— Скажи-ка мне, капитан, сколько французу положено на орудие зарядных ящиков на походе?
— В конной артиллерии, господин полковник, два. Семьдесят ядер и семьдесят картечей по тридцать пуль в стакане.
— А сколько они уже выстрелили, считал?
— Так точно! Сейчас обедняют.
И точно — неожиданно пала тишина. Только со стороны противника слышались резкие крики да истошно хрипло галдела воронья стая. Беспорядочный людской гомон сменился четкими словами команды. Со взгорка ринулась вниз тяжелая конница, большим числом. По дороге она вытянулась в линию, охватила лужок и лавой пошла на рощицу, стремясь захватить разгромленный стан противника и довершить дело, добивая раненых и собирая добычу.
Да не тут-то было! Влетели в болото. Забились кони, замесили грязь, залились испуганным ржаньем. Иные всадники не удержались в седлах, иные, бросив лошадей, рванулись обратно к дороге. Тут-то их и встретили стрелки. Залпами, почти невидимые, из укрытия.
— Славно! — обрадовался князь.
Смешались французы, но быстро оправились, залегли, хоронясь за коней, начали отстреливаться, а на выручку им уже спешил со взгорка пехотный полк, выставив штыки.
— Капитан! — скомандовал князь. — Выкатить орудие! Живо!
Капитан Морозов, уже немолодой, но живой и ловкий, едва орудие оказывается на позиции, становится рядом, поднимает над головой обнаженную саблю.
— Наводи, братцы. Картечью… Пали!
Пушка подпрыгивает и откатывается, полыхнув огнем и оглушив грохотом.
— Наводи, братцы. Пали!
От наступающего полка отделяется арьергардная рота, делает полуоборот и движется на орудие. А полк продолжает угрожающе спускаться к роще.
