— Не догнали?
— Не, я спряталась. А посля к баушке пошла, в Калиновку. Да заблудилася.
— Волох! Отведи девчонку к Александрову. Пусть они с Парашкой отмоют ее, накормят да оденут как-нито. Понял? А потом — в обоз, что ли?
— Слушаю, ваше благородие. В полном виде будет сполнено. — Он пропустил девочку вперед, откинул полог, обернулся: — А водка туточки, возля порога, на холодку. — Вздохнул чему-то.
— Видишь, Алешка, каков у нас враг? — Помолчал сурово, опять ус потрогал. — Завтра, поручик, не стремись пленных брать. Кормить их еще…
…К вечеру Параша привела девочку:
— Просилась доброго барина посмотреть.
— Ну и сама покажись, — усмехнулся князь. — Да и красавица вышла! Глядишь, скоро и сосватают.
Александров и Параша в две иглы обшили девочку. Сарафанчик, платочек, обувка нашлась — еще не очень по ноге, но уже и не босая. На спине, меж худеньких лопаток — тоненькая косичка с вплетенной ленточкой. И глазки уже совсем другие — не усталые и не испуганные. Бойкие даже.
— Тебе принесла, — она вложила в сухую ладонь старика Щербатова липкий леденец. — Гостинец.
— Ай спасибо, Анастасея! Чем же мне отдариться? У меня ведь, кроме сабли, и нет ничего.
— На лошадке покатай!
— Это дело, — похвалил Волох. — Пойдем, я тебя прокачу.
— Нет! — заупрямилась девочка. — Пусть меня вот этот барин покатает. — И указала пальчиком на корнета Александрова. — Ты усатый, с тобой страшно. А барин красивый, на барышню похож.
Корнет густо покраснел. Все посмеялись. Кто — весело, кто — хитро.
— Лучше всех я тебя покатаю, — ревниво сказала Параша. И быстро вывела девочку наружу.
Послышался конский топот и радостный визг.
— Пойду, догляжу, — сказал Волох. — Не сронила бы девчонку.
— Давай-ка, Лешка, и мы доглядим. — Князь, покряхтывая, натянул сапоги.
— Отдохнули бы. — Алексей взглянул в его посеревшее лицо. — Я бы с Буслаем съездил.
— Сам хочу съездить. У Буслая язык длинен, да глаз не зорок.
— Зато рука тверда, — заступился Алексей. И крикнул наружу, чтобы седлали лошадей ему и полковнику.
Дорогой ехали молча. Каждый свое думал. Поручик: как бы уговорить отца, чтобы отправился домой, не те годы уже для похода. Полковник: как бы уберечь сына от самой большой военной беды. Но оба знали: даст Бог, так и будут до победы воевать плечо к плечу, стремя в стремя.
Было тихо. Как бывает глухой осенней порой в предвечерье. Только позади потоптывали кони да раздавался редкий звяк — Заруцкой все-таки навязал свой полувзвод в охранение.
