— Ну уж в бою, — улыбается Алексей. — Батюшка, у нас не об водке сейчас речь.
— Об водке никогда сказать не лишне. — Грозно взглянул на Волоха. — Ступай! И пустым не смей вернуться!
— А сапоги, ваше благородие?
— Об траву оботру! Пошел! — пересел к столику, поближе к сыну. — Так что там Шульц?
— Ежели Шульц все исполнит в точности, француз клюнет. Тем более, что шибко зол на казаков. — Алексей перевернул многострадальную карту, взял перо. — Здесь, на взгорочке, поставит орудия, все три, и начнет тупо бомбардировать «казачий бивак». Зарядов жалеть не станет. А потом бросит в атаку всю свою конницу.
— Сколько сабель у него?
— С разведки донесли — до батальона.
— Много, — вздохнул князь.
— Много, — согласился, нетерпеливо кивая, Алексей. — Но станет мало. Вот этот лужок перед рощей, он не лужок — болотце. Пеший пройдет, верховой увязнет.
— А как же вы проехали?
— Так поутру, батюшка, приморозило. Резервный полк как раз к полудню подойдет. Пока артиллерию развернет, в самый раз будет.
— Ну не больно-то, — старый князь скребет подбородок. — Как передние увязнут, задние опомнятся. — Ударил ладонью в стол. — Не перечь отцу!
— Не опомнятся, батюшка. Они широко пойдут, вразбежку, чтобы бивак охватить да поживиться. А мы со стороны дороги пехотой их отрежем — кого перебьем, кого захватим.
— Дельно, Алешка. Но не забывай: в бою, как ни планируй, всякие перемены не в лад случаются.
— Я в резерве Буслаев взвод буду держать.
— Удержишь ли? Горяч Буслай. И молодцы у него горячие.
— А вы ему, батюшка, от себя накажите. Он вас уважает.
— Уважает, — буркнул князь. — А должон бояться.
— Гусар никого не должен бояться, батюшка. Ни противника, ни командира.
— Ишь ты! — князь тронул непослушный ус. — Поумнел. Как повоевал под моей рукой, так и поумнел. Да где ж этот чертов Волох? Ни сапог от него не дождешься, ни водки.
Тут же вошел «чертов Волох», держа за руку крестьянскую девчонку лет пяти — в рванье, со спутанными в колтуны волосами, босую — ступни красные, вроде гусиных лап.
— Это что за чучело? — воззрился с изумлением князь. — Тебя, пропойца, за чем посылали? Кто такая?
— Так приблудимши. Девчонка, ваше благородие.
— Вижу, что не конь. Тебя как звать?
— Настея, — проговорила, робея, непослушными от холода губами.
— Чья ж будешь, Настея?
— А ничья, барин.
— Мамка твоя где?
— Нету мамки, побили.
— Кто побил?
— Солдаты.
— А папка что ж? — Князь заметно наливался гневом.
— Папку тож. — Девочка переминалась с ноги на ногу, поджимая то одну, то другую. Князь подхватил ее и посадил рядом с собой на койку. — Стали мамку забижать, папка их коромыслей, а они его саблями. Потом мамку забидели и тоже порубили. А я убегла.
