— Не рано ли?
— Как знать. Добрые люди сказывают: одна утренняя чарка двух вечерних стоит.
— Одна ли? — усомнился Алексей.
— Да кто ж их считал? Чай, они не ворóны. Кушайте, Алексей Петрович.
В поле пошли с Буслаевым пешком. Алексей заметил, что непривычно ему шагать своими ногами — все дни ведь в седле. Буслаев шел рядом, насвистывал. Но насвистывал фальшиво. Остановился, когда отошли достаточно.
— Алексей, хочу предупредить. Измайлов на тебя кляузу написал. Говорят, до командующего она дойдет. Разжалованием пахнет это дело. Я бы его вызвал…
— Тогда и тебя разжалуют. Если не хуже. — Алексея почему-то совершенно не тревожили донос и его возможные последствия. В отставку не отошлют, а воевать и рядовым можно не хуже. — Знаешь, Буслай, как в народе говорят? Не тронь — не завоняет.
— Так кто ж его тронет? Его все стороной обходят, а все одно воняет! Неуж управы на него нет?
— Сказывают, граф Аракчеев ему протежирует. Со своим интересом. Чтобы в штабе нужный ему человек находился.
— Доносчик и соглядатай! А мы мириться станем? С этой скотиной?
Интриги… Да где их нет? А уж на войне — тем паче. Война все отношения, все человеческие чувства острит. Смелый героем становится. Робкий — трусом. Недобрый человек — подлецом.
— Чем же я ему дорогу перешел? — задумчиво, самого себя, спросил Алексей.
— Завидует он тебе, — объяснил Буслаев. Он не зря бахвалится, что все ему известно.
Алексей даже остановился.
— Мне? Завидует? Моим мозолям на заду? Не чисто брешешь, Буслай.
— Ты сам об себе мало понимаешь, Алеша. Командующий тебя хвалит, Давыд души в тебе не чает. Днями новый чин тебе выйдет, я знаю. К Георгию тебя хотят представить. Мало для зависти? Да тут еще… — Буслай помялся. Но он ведь все знает. И промолчать — выше его сил. — С Парашей майор заигрывать попробовал.
— Да он глуп!
— И подл. Ты поостерегись его. Сейчас шипит, а наступишь — и ужалит.
— Хватит об этом! Повоевать — и то не дают.
Подошли к месту, которое старый князь определил для учений. Здесь уже вовсю кипела работа. Голые по пояс, белотелые гусары заканчивали траншею, равняли бруствер. Такая работа им в охотку. Пехотинец, артиллерист — ему лопата по ночам снится. Как самый злой враг. А рядовой гусар — вчера крестьянин — в охотку мирную работу исполняет, ровно с ней к дому поближе.
За траншеей уже сладили плетень, а за плетнем стояли два «болвана» — соломенные чучела. Перехваченные по верху кушаками — что-то вроде голов получилось. На одну из них нахлобучили французский кивер.
