Мариса долго смотрела на меня пристальным взглядом. Секунд десять, если не более.
— И что ты увидел? — спросила она наконец.
Я рассказал ей про шлем и про жуткие тёмно-синие стены. Но странные картины описывать не стал.
Мариса покачала головой.
— Всё, что я знаю, так это то, что он вернулся и больше не боялся ни жуков, ни пауков. Но шлем — да, это жутковато. Интересно, как он работает?
Какая-то часть моего сознания хотела завопить: «Он пугает до смерти!», но другая часть её одёргивала и говорила: «Не кричи, пусть всё идёт как идёт». Я начал сомневаться сам в себе. Бен Дуган не умер, и более того — он вылечился. По крайней мере, так утверждала Мариса. Я завидовал ему, и я знал, чего боится Мариса. Если она узнает, что ей придётся столкнуться лицом к лицу со своими страхами, то ни за что не согласится пройти через эту процедуру. Пусть форт Эдем и безумное место, но не стоит лишать её хотя бы малейшего шанса исцелиться.
— Как ты узнала, чего боится Бен? — спросил я.
— Рейнсфорд заставил нас рассказать.
— Что значит «заставил»?
— Ну, не то чтобы заставил. Скорее убедил. Он очень хорошо умеет убеждать. Все и рассказали… кроме одного.
Я представил, как они сидят за круглым столом, попав под власть каких-то странных чар, и делятся друг с другом своими сокровенными страхами. И я знал, кто не был готов поделиться.
— Эйвери, — сказал я и тут же понял, что допустил ещё одну ошибку.
Откуда мне было знать, кто готов поделиться, а кто не готов?
— Да, Эйвери.
На этот раз Мариса не стала меня ни в чём подозревать. Что ещё лучше, она села поближе и снова склонилась ко мне.
— Такая скрытная, правда? Но мне начинает казаться, что она не просто тихоня. Когда настала её очередь говорить, она рассказала такое, от чего у меня мурашки пошли по коже.
Я знал, что сказала Эйвери. Я слышал это десятки раз.
Вы не излечите меня. Никто не излечит.
Я спросил Марису, чего, по её мнению, боится Эйвери. Мариса пожала плечами, помолчала и снова задумалась. Я вернулся к Бену Дугану.
— Бен зашёл в ту комнату и о чем-то говорил, но я не слышал его. Я об этом ещё не рассказывал, но там нет звука. Я могу только видеть изображение. В мониторах нет динамиков.
— Значит, они как камеры наблюдения, — сказала Мариса.
В её голосе теперь было меньше напряжения. Беспокойство переросло в любопытство. Может, ей казалось, что если я их не слышу, то и причин волноваться, что за ними следят, наполовину меньше.
— Думаю, что ты видел кабины, в которые можно зайти, чтобы поговорить с доктором Стивенс. Сзади есть по такой кабинке, одна для девочек, другая для мальчиков.
