— Брат Мейкэл, за свою жизнь я потерял много братьев, но немногим мне удалось посмотреть в глаза, — сказал я. Рука Мейкэла ослабла, он закашлялся кровью и испустил дух.
— Что за черт? — Макин спрыгнул с коня.
Я не сводил взгляда с блестящего наконечника стрелы, с капельки крови на нем, с отражения лица ребенка, искаженного на его выгнутой поверхности. Я видел красный кинжал и Катрин, идущую среди могил.
«Здравствуй, Йорг», — сказала она тогда.
— Он мертв. — Кент опустился на колени рядом с Мейкэлом. — Не пойму, как это могло случиться? — Стрела, пронзившая горло, не давала ответа.
Я выпрямился и, проходя мимо лошади Макина, снял щит с седла. Холод мурашками расползался по моему телу, покалывал щеки. Со своего седла я снял арбалет нубанца, убедился, что он заряжен и стрел достаточно.
— Йорг? — Кент неловко поднялся на ноги.
— Я в крепость, — сказал я. — Никто оттуда не уйдет живым. Это понятно? Убью любого, кто последует за мной. — И, не дожидаясь реакции братьев, направился к крепости.
Я прошел около сотни ярдов, когда, просвистев, где-то далеко по левую сторону от меня упала еще одна стрела. Стрела, поразившая Мейкэла, была странной, выпущенной без серьезного намерения попасть в цель. Арбалет нубанца висел у меня на плече, тонкие шнуры удерживали стрелы в желобках.
На зубчатой стене крепости я уже видел четырех человек. Нас разделяли пятьдесят ярдов, и они открыли стрельбу. Я поднял щит. Одна стрела вонзилась в него, обозначилась металлической точкой наконечника с внутренней стороны, остальные стрелы с сухим треском рассыпались по камням.
Честно говоря, крепость не была крепостью в полном смысле этого слова, скорее наблюдательным пунктом. Там мог разместиться гарнизон из тридцати человек при условии, если солдат поставить локтем к локтю, но, по всей видимости, гарнизона в полном составе здесь уже давно не было.
Когда я подошел достаточно близко, люди на стене крепости рассмотрели меня и воспрянули духом. К ним приближался юнец не старше шестнадцати, вооруженный арбалетом. К четверке присоединилось еще трое: не солдаты, никакой военной формы, так — разношерстная ватага; они смотрели на меня сквозь опускную решетку ворот.
— Разве вы не хотите впустить меня? — крикнул я.
— Как твой дружок? — крикнул в ответ толстяк. Его товарищи засмеялись.
— Отлично. Что-то испугало его лошадь, и он упал с нее. Очухается и встанет. — Я вытащил из щита стрелу. — Чья стрела? Могу вернуть. — Я был совершенно спокоен, никакого волнения, и вместе с тем чувствовал какой-то вихрь, темнело небо, и он несся ко мне над землей, поросшей высокой травой.
