И снова я кричу и лечу в темноту. Ночь, и только шепот, напоминающий, что это ночь. Шепот, как монотонное пение, которое становится все громче и громче.
Топология, тавтология, трепка, терзание, толкание, туго натянутый, напряженный, взятый, поглощение… брать… что он хочет взять?
Кто-то неловко хватает меня за руку, слишком неловко, хочет снять часы. Быстрым движением я ловлю запястье — какое-то невероятно толстое и крепкое. Большим пальцем давлю на точку. Лундист показал мне ее в книге.
— А-а-а! — вопит Райк. — Пакс!
Я резко сел и шумно вдохнул, разгоняя кошмар, клубившийся в моей голове. Топология, тавтология, трепка… бессмысленные слова продолжают трещать в мозгу.
— Райк! — Брат Райк навис надо мной, закрывая собой слишком яркое солнце.
Он ухмыльнулся и подался назад:
— Пакс.
«Пакс». Жаргон братьев с большой дороги: «Все ради мира и покоя». Так можно было оправдать любое преступление, за которым тебя застукали. Иногда мне хотелось, чтобы это слово было написано у меня на лбу.
— Где мы, черт возьми? В аду, что ли? — проворчал я. Внутри пустота откуда-то из живота расползалась по всему телу.
— Именно там, — сказал подошедший Красный Кент.
Я посмотрел на свою руку. Вся в песке. Песок повсюду.
— В пустыне?
Два ногтя на моей правой руке были сорваны. Полностью. Боль адская. На остальных пальцах ногти раскрошены. Тело в синяках.
Из-за одиноко растущего куста терновника появился Гог, он приближался медленно и робко, словно я мог укусить.
— Я… — Моя голова была вся в песке. — Я был с Катрин…
— И что потом? — Откуда-то из-за спины раздался голос Макина.
— Я… — Ничего. Силюсь вспомнить. И снова — ничего. Будто малыш Йорги слишком опьянел от возбуждающего воздуха весны, и вдруг из тени деревьев — камень, сбил его с ветки.
Я помнил шипы. Все еще ощущал зуд и боль. Я поднял руки. Никаких ран, только кожа красная, как у Кента, словно в подтверждение его прозвища — Красный, и покрыта какой-то паршой. Я повернул голову в ту сторону, откуда донесся голос Макина. И он тоже был покрыт какой-то сыпью. А его лошадь, которую он держал под уздцы, выглядела еще хуже своего хозяина — вокруг морды вязкая тягучая слизь, на языке волдыри.
— Думаю, это плохое место, чтобы здесь оставаться. — Я потянулся за кинжалом, но кинжала не было. — Что мы здесь делаем?
— Приехали повидаться с человеком по имени Лунтар, — сказал Макин. — Алхимик с Внешнего Востока. Он живет здесь.
— И что это за место?
— Тар.
Я знал это географическое название. На карте оно лепилось к краю пастбищ Тертанов. Но саму территорию закрывало пятно прижога. И вполне возможно, что возникло оно не случайно.
