Командиром минометной батареи в нашем батальоне был старший лейтенант Смирнов Александр. Говорили, что он и в Союзе попивал, а здесь словно с рельс сошел, совсем разошелся, особенно после какой-то семейной неприятности. По утрам он часто вызывал в свою палатку командира взвода лейтенанта Олега Румянцева и объявлял ему вводную: «Командир батареи убит, командование батареей берешь на себя». А сам уходил в соседний батальон и там гулял. Олег добросовестно исполнял и свои, и обязанности «убитого» командира.
Однажды Смирнов должен был заступить оперативным дежурным по части. Ко времени прибытия офицера на инструктаж он не явился. Я пошел к нему в палатку. Александр лежал на кровати. На полу валялась пустая бутылка из-под водки. Стоял крепкий запах перегара. Попробовал разбудить — бесполезно. Сел на табурет и стал думать, что делать с офицером и кем его заменить в наряде. Вдруг заметил, что он украдкой наблюдает за мной одним, слегка приоткрытым глазом. Было ясно, что он не так и пьян, просто имитировал бессознательное состояние.
Вопрос о пригодности офицера на должности и откомандировании его в Союз рассматривался только при систематическом нарушении им дисциплины, после применения к нему всех мер дисциплинарного воздействия. Но когда Смирнов набрал полный список наказаний, командующий принял решение — никого больше в Союз не отправлять. Все должны служить там, где служили. Соответствующим должностным лицам давались полномочия применять к ярым нарушителям воинской дисциплины меры наказания гораздо строже, чем предусматривалось дисциплинарным Уставом Вооруженных Сил СССР.
Разрешалось переводить офицера на две ступени ниже занимаемой должности. Смирнов был снят с должности командира батареи и назначен в эту же батарею командиром взвода. Командиром батареи стал Олег Румянцев.
Много хлопот командованию части и батальона доставил командир пятой мотострелковой роты старший лейтенант Михаил Бондаренко. Опытный офицер, и вдруг запил, причем без просыху. Беседовали с ним и комбат, и я, и секретарь партбюро. Но выводов он не делал. Однажды после совещания у комбата ему нужно было возвращаться в свое подразделение с аэродрома, где мы стояли в это время в охранении. Михаил был в нормальном состоянии, но потом зашел в палатку к Смирнову. Там они выпили «шило» — отработанный и слитый с системы самолета спирт. На жаре их быстро развезло. Когда Бондаренко через какое-то время подходил к своему БТРу, он уже заметно шатался. Его пытался усовестить секретарь партбюро батальона старший лейтенант Григорьев, но офицеру было уже все равно. По пути следования в подразделение ротный увидел, как на дорогу вышли двое. Приняв их спьяну за душманов, Бондаренко с нескольких метров открыл по ним огонь из автомата. Его спасло то, что он был пьян настолько, что ни в кого не попал. Это были два солдата из роты самого Бондаренко, которые находились в секрете и вышли проверить, что за объект движется по дороге.
