В то же время совершенно неожиданное обстоятельство усилило риск разоблачения Азефа. Этому нечаянно способствовали другие тайные агенты Охраны. Действуя по доносу, сотрудники внешнего агентства арестовали Карповича, который ранее совершил побег из тюрьмы и по причине болезни Гершуни и временно отколовшегося Савинкова стал вторым человеком в «боевой организации» после Азефа. Осознавая, что случившееся может скомпрометировать его любимого агента, Герасимов принял меры по прикрытию Азефа, инсценировав побег Карповича в типичной для Охраны манере. На этот раз, правда, спектакль прошел с некоторыми осложнениями. Конвоир, перевозивший Карповича по столице в экипаже, «неосторожно» оставил молодого террориста без присмотра, однако тот этим обстоятельством не воспользовался. Лишь во второй раз оставленный без присмотра молодой человек наконец сообразил, что можно делать ноги.
Из-за этого происшествия и ареста раскольнических групп Азеф посчитал для себя благоразумным уехать за границу. Он отправился туда в марте 1908 года, прихватив с собой мадам Н. Полагают также, что он побывал в Париже, присутствовал при кончине Гершуни. Не исключено, что он планировал не возвращаться в Россию, расставшись и с Охраной, и с «боевой организацией». Однако во время его отсутствия эсеровские террористы провели Отважное ограбление туркестанского банка. Примерно сто тысяч рублей из захваченной добычи было решено выделить «боевой организации». А поскольку ощутимая часть от таких сумм попадала в карман Азефа, у него не оставалось альтернативы, кроме как вернуться в Санкт-Петербург, что он и Сделал на Пасху 1908 года, взяв с собой, естественно, мадам Н…
Здесь он проявил повышенную активность, несомненно ободренный скорым пополнением карманов. Но и В действительности работы у него оказалось навалом: организация доставки добычи из Туркестана, совещания с коллегами по Центральному Комитету партии социалистов-революционеров, планирование убийства Николая во время поездки в Ревель на встречу с королем Англии. И естественно, нужно было передать Герасимову сведения о покушении на царя, или, точнее, те детали, которые Азеф находил нужным передать.
Заговор в Ревеле, как никакой другой, показал, насколько высокого ранга были источники информации у эсеров, а также насколько незаменим Азеф для Герасимова в его задаче оберегать царя. Стараясь сбить с толку «боевую организацию», Охрана постоянно вносила изменения в маршрут и расписание поездки императора в Ревель. В ходе их частых бесед Герасимов не на шутку тревожился, когда узнавал от Азефа, что такие изменения становятся известными «боевой организации». А один раз тревога Герасимова переросла в потрясение, когда Евно сообщил ему о коррекции маршрута, о которой сам шеф Охраны узнал только на следующий день по «строго конфиденциальным» каналам. Герасимов настаивал, чтобы Азеф сообщил имя осведомителя, но агент отказался, заявив, что такое разоблачение скомпрометирует его и осложнит задачу предотвращения покушения. Тогда Герасимов доложил о случившемся Столыпину. Премьер отказывался в такое поверить, сказал, что это случайное совпадение, и потребовал расследования. Когда он получил от Герасимова результаты заказанного им расследования, то просто отмахнулся от всего этого дела, поскольку разоблачение столь высокопоставленного осведомителя вызовет только скандал, а заодно и поставит в опасное положение Азефа. Имя предателя в высоких сферах, возможно даже в самой императорской семье, так и не стало известным истории, но и покушение в Ревеле тоже не удалось.
