Она поморщилась. По лицу словно облако прошло, но она тут же взяла себя в руки.
— Вряд ли я могу изменить кличку бедной лошадки. Кроме того, я уже привыкла.
Бенедикт едва не ахнул. Дорогой друг?! Должно быть, речь идет о нем. Значит, она иногда думала о нем тепло, если годы спустя отозвалась именно так.
Какое удовольствие слышать это!
— Я просто шучу. И не мне вас упрекать, если моя лошадь зовется Самсоном!
Глядя в его глаза, она ухмыльнулась:
— Правда? И вы еще издеваетесь надо мной? Стыдитесь, мистер Бенедикт! Стыдитесь!
— И о чем вы совещаетесь?
По проходу шел Ричард, всем своим видом выражая подозрительность.
— А ты хочешь знать? — мило улыбнулась Эви.
Он бросил любопытствующий взгляд на Бенедикта. Тот пожал плечами. Если Эви угодно вести свою игру, он не станет вмешиваться.
— В таком случае, — заявил Ричард, оглядывая их, — похоже, я должен держаться поблизости, если хочу быть в курсе ваших разговоров. А то, вижу, мне вас не догнать.
Бенедикт едва не фыркнул. Видеть Ричарда в роли защитника сестры казалось совершенным абсурдом. Из них двоих это он всегда был повесой. Кроме того, единственной целью Бенедикта было наслаждаться присутствием Эви. Он не собирался покушаться на ее невинность.
Но Эви, казалось, это ничуть не волновало.
— Только если мы будем путешествовать пешком. Верхом у тебя нет никакой надежды догнать нас.
— Злая девчонка! — смеясь, воскликнул Ричард. — Иногда я не верю, что мы родились у одних родителей!
— Я тоже! Подумать, что мой собственный брат — такой неумелый наездник!
Ричард снова рассмеялся и игриво обнял ее за плечи.
— Ты ранишь меня в самое сердце, правда ранишь! Я в прекрасной форме, просто наездник ужасный.
— О, я не назвала бы тебя ужасным. Скорее сносным.
Ричард театрально вздрогнул и опустил руку.
— Упаси нас Господи от «сносного». Предпочитаю посредственности «ужасный».
— Удовлетворимся «приличным», — вмешался Бенедикт. — Поэтому я и хотел, чтобы к нам присоединилась Эви.
Ричард состроил гримасу:
— И что это означает?
Судя по ехидной улыбочке, он точно знал, что это означает.
— Это означает, что ты с радостью усадишь меня на хромую старую клячу, чтобы хотя бы раз в жизни иметь возможность выставить себя лучшим наездником.
— Какая чушь! Лютик — прекрасная, резвая кобылка.
Звонкий смех Бенедикта омыл Эви теплым летним дождем.
— Вы правы, что не доверяете ему, Бенедикт. Лютик почти мой ровесник. Так кто из нас злой, дорой братец?
— А я когда-нибудь претендовал на доброту? Лучше скажи, какая лошадь, по твоему мнению, подойдет мистеру Бенедикту.
