На какое-то мгновение змея почувствовала невыносимое одиночество, но на смену ему пришло ощущение нарастающего гнева и силы. Ее захватила бурлящая гордость. Змея вытянулась, обвила ствол дерева и стала расти. Она раздувалась от ненависти и высокомерия, распухала и удлинялась. Девять раз ее тело обернулось вокруг ствола, и теперь ее сплющенная хищная голова покоилась на ветке, где висело ожерелье.
Наступила ночь и весь мир погрузился в тьму. Потемнела и змея, приняв злой цвет. Ее глаза превратились в серебряные щелочки — настолько долго и пристально она вглядывалась в семь ярких драгоценных камней.
Прошли годы. Крыша храма провалилась, колонны рассыпались. Храм превратился в руины. Водопад высох от самого истока, цветы завяли, леса погибли. Только высокое дерево с ожерельем на ветвях продолжало жить и расти, хотя, как и змея, оно потемнело и стало уродливым. Змея по-прежнему была жива. Пока ее наполняли злость и завистливая гордость, она не могла умереть. Змея никогда не спала, обвившись вокруг дерева, и когда приближались люди с факелами, песнями или с обнаженными ножами, она плевалась ядом, полным ненависти и уничтожавшим все вокруг. Трава высохла, вместо цветов земля теперь была усеяна костями.
Долина опустела, люди теперь обходили ее стороной. Все дальше распространялась легенда о сокровище на дереве и о ревностно охраняющей его змее. И вот пришло время героев.
Одни приводили сюда целые армии, другие появлялись в одиночку. Приезжали витязи на лошадях и в доспехах, защищенные магическими заклинаниями, с мечами из голубого металла. Были и такие, кто приходил пешком, полагаясь на свою природную хитрость и отважное сердце. Все они погибли. Их кости ложились рядом с другими на высохшую траву, а их имена упоминались лишь в легендах, а то и вовсе забывались. Прошло пять или десять столетий. И герои перестали здесь появляться.
Наступило время забвения.
Черное тело змеи распласталось вокруг дерева, из ее рта капал смертоносный яд. Она думала: «Сокровище мое, и только мое. Никому оно не достанется».
Но ее терзала боль, глубоко угнездившаяся в змеиной душе. Она не знала причины этой боли и продолжала лежать на дереве, глядя широко раскрытыми глазами сквозь века. Иногда сухой ветер шевелил траву, и она стремительно разбрызгивала яд вокруг себя, думая, что снова появились герои. Но со временем она утомилась и все больше спокойно лежала, опершись плоской головой на ветку. Она ослепла, но по-прежнему думала: «Мое, только мое. Никто не отнимет у меня моего сокровища».
