Рита оказалась неожиданно тяжёлой — тяжелее, чем в наших играх, когда я таскал её на спине — и у меня впервые мелькнула мысль, что она умерла, умерла насовсем. Я слыхал обрывки разговоров взрослых, из которых понял, что мёртвые тела обычно тяжелее живых. Я тут же эту мысль отбросил. Если бы я её принял, мне пришлось бы в ужасе бросить Риту и с криками бежать в город, а этого я не хотел. Умереть могли чьи-то дедушка или бабушка; умереть могли одержимые хадом или наши злосчастные собаки и кошки, но не дети, не я и уж конечно не Рита. Мы были бессмертны!
А потом я вытащил Риту из мокрой простыни. Та липла к её телу, не желая отпускать, но я был силён, упрям и, сцепив зубы, пятился по пологому склону вверх, и у меня получилось. Я поднял взгляд, потому что мне страшно было смотреть на запрокинутое сметанно-белое лицо, и увидел, что на Рите нет трусов. Она была совсем голая. Я попытался усадить её наземь. Мне представилось, что она наклонится вперёд, изо рта у неё вытечет вода — много воды… а потом Рита закашляет и заговорит. Но Рита упала вперёд и сложилась, как тряпичная кукла. Я увидел, что её руки скручены за спиной какой-то толстой чёрной проволокой. Кисти рук распухли и посинели. Проволока глубоко впилась в её кожу. Только в этот момент я наконец почувствовал запах.
Я выпрямился и побежал. На ходу, отчаянно стараясь вытолкнуть из себя остатки воздуха, который только что обвевал труп моей Риты, я понял, понял безо всяких сомнений: она умерла от хада. Почти все, кто здесь умирал, умирали от хада. Вот так и выглядит хад. Хад — это когда ты бросаешься с топором на ловцов и они прокалывают тебя вилами, а потом сжигают на вонючем костре вместе с трупом чёрного пса, который тебя заразил. Хад — это когда ты вдруг исчезаешь, а потом твой друг находит тебя у реки, воняющего, голого, мёртвого, в мокрой простыне и с проволокой на руках. С выеденными рыбой глазами. Хад — это всё это, и хуже, невообразимо хуже.
Рита умерла, и Доктор Блютгейер, который недавно так славно ей улыбнулся, не смог её исцелить. Это был не последний такой случай. Чуть позже, в сентябре того же года умерла Катаринка, дочка пасечника Криля. После смерти пасечника Доктор забрал Катаринку к себе. Летом она несколько раз пыталась убежать в лес, а осенью умерла, и её похоронили за оградой кладбища, подальше от могил здоровых людей. Доктор Блютгейер объяснил, что Катаринка уже давно заразилась хадом от Кубаря, который вытащил её из реки. Пёс, наверно, для того это и сделал, чтобы Катаринка заразилась хадом и не умерла в чистоте. Добрый Доктор не смог ей помочь, потому что Криль до самой смерти не принимал из его рук лекарства и дочке тоже не дал.
