– Юля?
– Ду-ура! – взвыла я. – Ну погоди у меня, Рыжая!
– Да в чем дело-то? Что я сотворила?
– Ведро! – заявила я, будто для Таньки это что-то проясняло.
– Ну?
– Там был мешочек.
– Может быть, – напрягла она извилины, отвечающие за внимание.
– Не может быть, а был! А в нем была заначка, – чуть понизив голос, раскрыла я государственную тайну.
– Как? У вас и в ведре?! – Я кивнула. – Ну даете! Но я ж не знала, – стала она оправдываться, да я отмахнулась: даром ясновидения человек не обладает, какая тогда на нем может быть вина? – и, приподнявшись на цыпочках, заглянула в бак, собираясь там рыться хоть до ночи, если придется, пока не найду приятный глазу салатовый мешочек на завязочке, ведь это главный мамин сейф. Но случилось непредвиденное: поверх бака я углядела, как в наш двор свернул черный «БМВ» и спокойно покатил себе к моему подъезду. Кровь со страшной силой запульсировала в висках, из подмышек и со спины теплыми струями покатил вниз по телу пот, а я оставила-таки бак в покое и, не отрывая взора от Колькиной иномарки, обратилась к Рыжей:
– Сколько времени? Быстро!
Та глянула на наручные часы.
– Без двадцати четыре. А что?
– Господи! – посмотрела я на небеса. – За что ты меня так не любишь? – Да, впервые в жизни я была не рада появлению Хрякина, наверное, просто была не в том виде и не в том месте, чтобы хотеть быть увиденной им. – Танюсь, ты мне подруга? – заканючила я, оторвавшись от облаков.
– Что нужно сделать?
Да, удивительной практичности человек.
– Ты ведь в туфлях? – Она утвердительно кивнула. – Видишь «БМВ» у нашего подъезда? Это мой любимый человек, и я…
– Черный? – обидела она меня.
– Почему черный? Он русский.
– Нет, автомобиль черного цвета? В моделях и марках я не разбираюсь.
– А, ну да, черный. Так вот, он приехал раньше и ждет меня. А я в тапочках. Даже в одной тапочке.
Тут Грачева сразила меня наповал. Знаете, что она сделала? Молча разулась и обула мою единственную тапочку.
– Вторая? – вкрадчиво осведомилась она.
– На лестнице, между первым и вторым.
– Ясно, что с деньгами делать?
– Ничего, Танюш, я все сама сделаю. Только, – оглянулась по сторонам: парочка любопытных бабушек внимательно следила за происходящим, точно в кинозале сидела, – только когда стемнеет, чтобы никто не застукал на месте преступления. Ты сейчас со мной не иди, ладно?
Подруга меня поняла (с этих пор я стала считать Грачеву практически на законных основаниях своей задушевной подругой – как известно, друг познается в беде) и, заговорщицки подмигнув, заныкалась за мусорным баком, а я, уже более уверенная в себе – как-никак в туфлях, хоть и тридцать седьмого размера, обутого на мой тридцать девятый, – прихрамывая, поковыляла навстречу своей мечте.
