И она выскочила на улицу, в первый миг ослепнув от белого солнца, и побежала, потея от страха, налетая на людей, заглядывая в лица прохожих в поисках глаз, принадлежащих Шейре.
К большому ее удивлению, она нагнала Индиго в двух кварталах от магазина. На этот раз он шел неторопливо, двигаясь, как всегда, плавно, однако плечи его, казалось, немного сутулились, несмотря на высокомерную посадку шеи и головы.
Нагнав его, Джой, отдуваясь, перешла на шаг. Как только способность говорить вернулась к ней, она потребовала:
— Ладно, покажи мне.
Индиго коротко взглянул на нее и отвел глаза.
— Древнейших, — сказала Джой. — Где они? Покажи хоть одного.
Индиго ускорил шаг.
— С какой стати? У меня других дел хватает.
Джой рассмеялась.
— Знаешь, что Абуэлита, моя бабушка, говорит о таких как ты? Сплошные перья.
Индиго остановился, повернулся к ней. Джой улыбнулась.
— А птицы-то и нет, — сказала она. — Всего только перья.
На миг ей показалось, что на Индиго, всматривающегося в нее, вдруг навалилась усталость, почти тоска. Три девушки, глядя в сторону, прошли мимо них в медленных сумерках; прокатил развозящий мороженное грузовичок, из кабины которого неслись звуки «Увеселителя». Насмешливость, которую он извлекал из какого-то глубокого, неисчерпаемого источника, вновь наполнила синие глаза Индиго.
— Почему бы и нет? — сказал он. — В конце-то концов, почему бы и нет? Пойдем.
Джой пришлось поспешать, чтобы не отстать от Индиго, впрочем, он вовсе не хотел от нее избавиться, напротив, когда они пересекали огромную стоянку машин или проходили кишащей людьми торговой галереей, он брал ее за руку, чтобы не потерять. Они направлялись в деловой квартал, туда, где за скоростной автострадой Вудмонт перетекал в другой пригород и где магазины работали до девяти-десяти часов вечера. Неутомимый Индиго вел Джой от одной залитой неоновым светом витрины к другой, от аркады к аркаде, и в каждой новой музыка звучала громче и была еще уродливей, чем в предыдущей. Наблюдая как он вглядывается в толпу, как неустанно вертит высоко поднятой головой, Джой думала: «Ему здесь нравится, нравится все, все, что не имеет отношения к Шейре. Мне этого ни за что не понять.»
— Когда она здесь, она вон там, — сказал вдруг Индиго, кивнув в сторону входа в мексиканский ресторанчик. — Но, думаю, она уже отправилась домой. Пойдем.
Джой семенила за ним по растрескавшемуся тротуару, старалась обходить вонючие лужи и кучки мусора стороной, но туфли все равно изгваздала. В сумерках мимо проходили или объезжали их люди, толкавшие перед собою лязгающие проволочные тележки с покупками, зажимавшие под мышками длинные картонные коробки, или волокущие, как отчаявшиеся Санта Клаусы, здоровенные, битком набитые зеленые пластиковые мешки. Никто не заговаривал с Джой и Индиго, даже выручить мелочью не просил. Из женщин некоторые заглядывали им в лица, но мужчины — никогда.
