Подумал я, да вот на исповеди‑то и пришло ко мне откровение. Пес‑то и двор, и скот бережет, и татя порой так приветит ‑ хоть сам во двор не выходи. И вой, что истинный, землю и кровь предков хранит. А что полоумный какой закон нарушит ‑ так что теперь, всех воинов анафеме предавать? Отбубнил я своё "грешен", выдернул Ваську из очереди, да вправить ему разумение собрался. Ан Василий‑то многомудрый, хоть и другими словами, а то же самое и вывел. Сказал я ему про дятла, да и пошел к боярину Мирону Дмитриевичу на двор ‑ там вою завсегда уважение, холоп ли ты обельный, или помещик. В одном ряду, коли надо, встанем, да и стояли уже.
А ведь есть еще и работа в усадьбе. Учеба‑учебой, а привязал меня Олег Тимофеич еще и к кузне. Помню, плиту лицевую для точила притирал, да объяснял нам с Василием, что да как. Хитро придумано, непростые люди головы ломали. Берешь ты плиту, с горбом выточенную, к примеру. Трешь об другую с песочком, пока они согласный сплошной отпечаток не оставят. На той другой, значит, яма образуется, но уж поменьше, чем горб на первой ‑ песочек‑то обе плиты истирает. А потом третью плиту о вторую притираешь, тоже горб получаешь. А самое забавное, когда первая плита с третьей встречаются ‑ два горба, да друг в друга на ровную п л о с к о с т ь вытирают. Да второй раз, да третий ‑ огрехи от неодинакового прижима убрать. Маетная работа, а сменная печать молотовая зато на стол, как родная ложится. Не сразу, конечно, много пота пролить надо.
Вывели мы плиту, дыр нажгли, на точило повесили ‑ стал Олег Тимофеич на неё кольцо темной меди приспосабливать. Да потом котел, что Васька ему сделал, напротив ставить, да так, чтобы совместно вертелись. Потом резец на мелком камне заправлял. Я бы описал ‑ да боярин недолго говорил, умолк, только точит, да щурится, да меряет справами своими хитрыми. Потом меня к колесу поставил, резец на точиле пристроил, и кивает ‑ верти, мол.
Потом мне Василий показывал, ровненько кольцо на котел ложится, а другой стороной ‑ на дно, отдельно кованое. Да там еще столько всякого понаверчено ‑ помню, Ждан‑мельник гордился, мол непростое это дело, самому мельницу собрать, а сиволапым и вовсе немыслимо. Так та мельница супротив этого горшка крутящегося проста, как топор. Ладно, собрали всё это, котел изнутри как‑то кузнецы хитрым зельем обмазали, зачем‑то на одну ось трубу медную закрепили. Не абы как, серой в середине оси дыру прожгли, потом серой же на бок вывели, да в дно загнали. А к трубе той мехи новые приспособили, да полдня притирали.
