Часовщик - Петр Александрович Макаров

Год 1530, лето

Как выскочили‑то, как выскочили, прям спецназ ВДВ из рекламного ролика!

‑ Стой, тать!‑ орет один. Стою. Спокойно стою, потому как десяток в броне и при оружии ‑ это совсем не четверо, увлеченных силовым кобеляжем. Только и вякнул:

‑ Тати, боярин, вона там лежат, свеженькие. А я так, лучшей доли ищу.

‑ Какие тати? ‑ спрашивает. Все тот же, кстати, спрашивает, остальные на меня да вокруг поглядывают, а хлебала на замке.

‑ Да как обычно ‑ говорю. В халатах, шароварах, при саблях. То ли татары, то ли еще кто, я не спрашивал. Недосуг было. Смотрю, чешет боярин репу. Рукой, конечно, достать сложно, шлем мешает, и подшлемник. Но в мыслях, явно чешет. Для стимуляции этих самых мыслей. И то понять можно. Вот представьте себе. Налетели татары, рассыпались полон ловить, да усадьбы осаждать. Воевода ополчение собирает ‑ в смысле, заперся в крепостце, и ждет, кто прорваться сможет. Потому как на дорогах татары и шебуршат, и не поодиночке. Соответственно, бояре сбиваются в компании, да и начинают сначала ответную охоту на татар вокруг своих поместий, а затем и к крепости пробираться. Едут, понятно, не поодиночке ‑ кто с холопами боевыми, кто с детьми боярскими.

И такая вот команда, из одного боярина и еще девятерых боевых холопов, видит на неширокой, мягко говоря, дороге интересного путника.

Бредет себе верста коломенская, в какой‑то рванине, да босиком. За ним четыре лошадки ‑ низкорослые, с переметными сумами, плюс запряженная еще одной коняшкой телега. Лошадки недоуздками за седла увязаны ,одна за одной. Караванчик этот пылит себе неторопливо, будто так и надо. Единственный караванщик, который дылда, на посох опирается.

Боярский патруль приглядывается, очень уж груз на лошадках интересный. Что конкретно, не видно, но сумы явно не пустые. Опять же, чудится, что у передней, вроде, прямо поверх седла ‑ сабли в ножнах. Очень интересное зрелище, надо бы поближе подобраться, а то не всё видно. И пощупать не помешает ‑ вдруг мерещится? На ходу, вернее на скаку, создается простенький план, благо дорога ныряет в хорошо известную рощицу, километра так на полтора. В смысле, длина пути через рощу такая. Дальше, доблестная милиция[1], с ДНД в виде весьма средне вооруженных холопов, зажимает подозреваемого в клещи. И произносится историческая фраза, положившая начало нашему знакомству.

Продолжаю любоваться на боярина, вернее на его броню. Есть на что посмотреть, серьёзный набор. Какая‑то пластинчатая бронь, навроде бехтереца. На груди совершенно явное зерцало. Руки в кольчужной сетке, похоже она и под пластинами есть. На руках, соответственно, наручи, на голове шлем. Не тот, под который буденовку стилизовали, а что‑то вроде миски глубокой, со стрелкой сверху. Бармица есть, но лицо открыто.