А, где наша не пропадала! Шлялись по Литве то католики, что их веру принять уговаривали, то русской церкви проповедники, обратно в лоно православия зазывая, а то и вовсе лютеране. А еще ‑ песни в честь старых богов многие помнят. И поют, порой. Всякое видали, у немцев, говорят, вообще, чья власть ‑ того и вера.
Ан учит боярин странно. Не требы возносить, не гимны петь ‑ всегда и везде разум и норов в узде держать. Да каждое деяние осмысливать ‑ так, чтобы еще и обсказать потом можно было, что да почему, да как сделал. А попробуй объясни, как тень от падающего бревна увидел, как и что услышал, как мысль переложил, с места где она родилась, в место, где класть мысли, кои немедленно исполнять надо. И как определил, что нельзя медлить, не переложил в сундук для дальнейшего обдумывания. А надо ведь еще и отскочить успеть.
Поначалу‑то не особо страшно было, а вот к Рождеству ‑ начали во сне рожи мерещиться, глядеть так, словно сожрут вот‑вот, да обещать разное. Подсказал боярин, мол, глубоко ныряешь, ты тело свое до жилки почувствуй сначала, как она бьётся‑трепещет. Потом вокруг всё почуй, что да как. А на рожи, мол, наплюй. Как привидятся, ярость вызови, да наплюй брезгливо. Получилось, хоть и не сразу.
А еще боярин мирскому учил ‑ как исчислить, к примеру, сколь всякая вещь от нажима прогнется, да еще хитрой азбуке счетной, коя против обычной куда как удобна, только несвычна сильно. Как главное в мирском деле выявлять, как помехи выделять, да как людей опытных слушать, и из их речей главное понять, а шелуху в сторону отложить, может и она пригодиться.
Ваське‑то попроще было, его боярин хитрым наукам ране учить начал, да любовь ум упражнять привил. И помоложе Василий. А вот к хитрой учебе собственной души мы в одно время приставлены были. А боярин знай понукает, хоть и мягко ‑ мол, молитвы щебетать да лбом, аки дятел, в пол биться всяк может. А только человек еще и пашню подъять умеет, и мед добыть, и наготу прикрыть, и меч отковать.
Помню, на смотр ездили в Тулу, пошел к исповеди. Начал говорить, ан гляжу ‑ дятел меня слушает. Истинно дятел ‑ молитвы творить, грехи отпускать может, а в войне с нечистым его удел ‑ телеги чинить. Дело нужное ‑ но попробуй грудь в грудь встать с воинством, коему имя ‑ легион. Да еще боярин перед самой дорогой задачку задал...
‑ Вот татары, коли псом назовут, за ругань считают. А наши предки пса крылатого божьим посланником считали. А церковь в язычестве русском предчувствие христианства узрела. Я так мыслю, главное, что пса от волка отличает ‑ верность. Подумайте и доведите мне мысли свои, кто тут прав? Тот, кто сторожу верному незримого покровителя увидел, или тот, кто за покусанного поганого пророка, весь род собачий ниже травы видит?
