Православие императивно, рассуждал Найшуль, как единственно
возможный в России «источник общенациональных нравственных норм»[15]. Самодержавие - потому,
что «в русской государственности в руки одного человека, которого мы условно
назовем Автократором [самодержцем по-русски], передается полный объем
государственной ответственности и власти, так что не существует
властного органа, который мог бы составить ему конкуренцию»[16].
Народность, наконец, следует возродить в виде неких «микроархетипов,
обеспечивающих народной энергией» два других ингредиента этой «святорусской»
триады.
Причем
именно тех «микроархетипов», которыми «так богата [была] доимперская
Русь»[17].
Короче, смысл всего дела сводится у Найшуля к тому, что только на московитском
«ценностном языке и придется общаться с народом, чтобы решать современные
государственные задачи»[18].
Иначе
говоря, история не властна над Россией. Над другими властна, а над нами нет.
Как были мы в XVII веке «косны разумом», если верить Крижаничу, и «полунемы»,
так полунемы должны мы оставаться и в XXI веке. И Европа с ее «идеей прогресса»
и богопротивной геометрией нам не указ. Мы
по-прежнему «еллинских борзостей не текох». И не собираемся.
Индустрия мифотворчества
И Виталий Найшуль, увы, не единственный из новобранцев,
кому дорог центральный миф врагов открытого общества. На самом деле миф этот на
глазах становится модным и среди сегодняшней российской элиты. Более того,
превращается в инструмент политической борьбы. Вот свидетельство той же Натальи
Нарочницкой: «Мои идеи, которые в 1993-1996 годах можно было поместить только в
“Наш современник” [...] теперь идут нарасхват везде и во всех ведомствах вплоть
до самых высоких. Пожалуйста, моя книга “Россия и русские в мировой политике” -
антилиберальная и антизападная бомба, но разбирают все - не только оппозиционеры,
но и бизнесмены, профессора и высокопоставленные сотрудники»[19].
Похоже, что, наряду с товарным рынком, в стране
возник и рынок мифов, оправдывающих несвободу. И поскольку спрос порождает
предложение, создается своего рода индустрия мифотворчества, занятая серийным
воскрешением старых мифов (та же книга Нарочницкой, в частности, сплошь состоит
из них). Вот вам еще один труженик этой индустрии - Станислав Белковский, тоже,
конечно, либерал-расстрига, как и Найшуль, в прошлом близкий сотрудник Бориса
Березовского, а ныне президент Института национальной стратегии.
