– Повтори, что ты сказала? Кто меня родил? – она схватила мать за плечи и стала трясти с такой силой, что голова женщины моталась из стороны в сторону, она почти протрезвела и наконец поняла, что наделала, открыв тайну рождения девочки. Отнекиваться было бессмысленно, ей пришлось повторить:
– Мы с отцом тогда прожили вместе десять лет, я родить не могла. А с младшей сестренкой случилась беда, она забеременела и родила недоношенную девочку, тебя. Мы хотели ребенка взять из детдома, а тут Бог тебя послал, мы тебя сразу на себя записали, любили всей душой и всю жизнь тебе отдали, ты же моя родная кровиночка. А выросла ты гадиной и стервой!
– Будьте вы все прокляты! И ты, и твой муж, и моя сопливая мамаша.
Девочка собрала какие-то свои вещички, недобро посмотрела на мать и отца, растивших ее полных восемнадцать лет, отдавших ей и молодость свою, и жизнь, и любовь, и заботу, но так и не сумевших вложить в нее доброту, отзывчивость, ответственность, посмотрела и повторила, теперь уже почти шепотом, но с такой жестокостью и ненавистью, что шепот казался громким криком:
– Ненавижу! Чтоб вы сдохли! А мать свою, сучку-малолетку, я найду. И достанется ей по самое не хочу! Порыдает она у меня, умоется кровавыми слезами.
Дверь захлопнулась. Оказалось – навсегда. Начались новые страдания: любили они свою порочную, наглую и глупую девчонку до глубины души. Поиски собственные и с помощью милиции ничего не давали, девчонка словно сквозь землю провалилась.
И попробуй теперь найти ее, теперь все независимы, теперь все – заграница, со своими законами, своими чиновниками, которые нигде и никогда не почешутся, чтоб быстро откликнуться на чужую беду. И много-много времени, бумаги, а главное, сил тратил адвокат на поиски дочери своей подзащитной.
Судебный процесс приостановили, адвокат убедил подследственную, и та стала давать показания.
Зайнап была последним, шестым ребенком в семье. Мать ее была украинкой, ее родители переселились сюда от голода на Украине, да так навсегда и остались в этих теплых краях. Отец был узбеком. Семья жила дружно и весело в своем, не очень большом доме, со своим двориком, увитым виноградными лозами, на окраине города; держали коз, кроликов, кур; сажали свои овощи, хозяйство было натуральное, кормились с него. Отец работал один, был бригадиром на стройке, зарабатывал по тем временам неплохо, но обуть и одеть восьмерых, купить сахар, какую-нибудь крупу было не просто, и его заработок почти весь без остатка тратился на ежедневные нужды. Новые одежда и обувь покупались только старшим, а младшие донашивали перешитые и залатанные вещички за старшими. Обуви не хватало хронически, она «горела», ремонтировалась и ремонтировалась, и все равно эта проблема была неразрешимой.
