— Ты умрешь, шурави, потому что ты не гость мой, а враг. Но сначала я хочу тебя спросить: не хочешь ли ты перейти на нашу сторону, принять ислам?
— Нет, — Орлов поставил пиалу на поднос. — Да и какой вам толк от меня, если я предам своих. Предавший один раз, предаст еще. Да и за что я буду воевать, за ислам? За что воюете вы, за деньги? Отрабатываете собранное по всему миру?
Ахмад Шах горько усмехнулся:
— Как не поймешь ты, кяфир, за что воюем мы? Вы пришли на мою землю и убиваете моих соплеменников. Мы объявили вам священную войну, и мы победим.
— Тогда почему мы стоим в Кабуле, в Кандагаре, в Хосте, а вы прячетесь по горам и в «зеленке»[51]?
— Ты никогда не поймешь нас, кяфир. У нас, моджахедов, другая психология и философия, отсюда и отличная от вас военная стратегия и тактика. Война для моджахеда — это его жизнь. Воевать для него значит то же самое, что и вкушать пищу, любить женщин, играть с детьми. Да, ты правильно заметил, мы нападаем, но не захватываем города, военные базы. Мы можем взять власть лишь после того, как она пала. Моджахед — это воин ислама. Он не берет власть, он ее подбирает. Государство само по себе — не цель. Пустое пространство больше привлекает воина, чем наполненное. Базар моджахеды разграбят тогда, когда власть уйдет из дворцов. Наша тактика проста: это возвращение официальной власти после переговоров или предательства. Это награда за святое дело, а не результат размеренной и четкой стратегии. Время не соответствует истории. Народ поддерживает нас. Это народная война. Вы никогда не победите нас.
Орлов пытался возражать, видя перед собой личное понятие, что такое Афганистан, сложившееся из официальных источников, газет, телевидения и пропаганды замполитов:
— У вас много бедных. Одни живут во дворцах, другие — в глиняных хибарах. У одних много земли, у других — клочки. Это несправедливо. У вас — гражданская война.
Масуд спросил сам себя, что если бы рассказать всю подноготную войны всем шурави, продолжалась бы война с ними? Вздохнув, он продолжил объяснять пленному постулаты мусульманского мира:
— Если бы ты имел в долине Пяти Львов миллион джерибов[52] земли, а я всего лишь один, то, значит, такова воля Аллаха. У нас, к большому сожалению, межплеменная война.
Александр в запале продолжал спорить:
— Пусть у вас межплеменная война, но нас позвали, и мы пришли. Пришли еще и потому, что американцы хотят разместить здесь, у вас, свои базы у наших границ и платят вам, чтобы вы воевали против нас. Если бы нам дали приказ уничтожить Афганистан, мы бы стерли его с лица земли всеми видами оружия. Но мы не фашисты, и нам не дадут такого приказа.
