Михо направился к пильгерстану, никого не замечая, не отвечая на приветствия…
— Ты что, оглох, что ли? Я его зову, зову, а он прет, не разбирая дороги.
Михо обернулся и увидел мастера Никифорова.
— Что ты как зачумленный мчишься? — с трудом переводя дыхание, крикнул Никифоров. — Пойдем в конторку потолкуем.
В конторке мастеров никого еще не было. Никифоров сел за стол и указал Михо на скамейку.
— Садись.
— Ничего, можно и постоять, не барин, — мрачно ответил Михо.
— Что это ты сегодня тучей глядишь? Или, может быть, Гнатюку завидуешь?
— А чего мне завидовать? — вспылил Михо. — Что я, девяносто слитков не прокатаю? В прошлом месяце, двадцать третьего числа, восемьдесят пять прокатал.
— Так то же не обсадные были.
— Ну что ж, что не обсадные, могу и обсадных прокатать девяносто штук.
— Так прокатай! Зачем же дуться?
— А кто тебе сказал, что я дуюсь?
— Никто не говорил, по физиономии видать. Не дюже веселая.
— Ладно, что тебе до моей физиономии. Говори толком, что хочешь, а то зараз собираться начнут.
— О том и хотел поговорить, чтобы ты сегодня на сменно-встречном взял обязательство прокатать девяносто слитков. И ввести в нашей бригаде, как у Гнатюка, встречно-часовой план.
Михо со злостью взглянул на Никифорова.
— Это кто же меня просит насчет встречно-часового? Ты, что ли?
Никифоров удивленно пожал плечами:
— Ты что, белены объелся? «Кто просит, кто просит?» Чего это я буду тебя просить? Вчера в партийном комитете обсуждали вопрос о рекорде Гнатюка и мне, как коммунисту, поручили организовать встречно-часовое планирование у нас в смене.
— Понятно, — пробурчал Михо и нервно, дрожащими руками зажег спичку, чтобы закурить.
— Что понятно?
— Все понятно. Тебе поручили организовать?.. Организуй.
— А ты?
— А я подожду. Спешить некуда. — Михо направился к выходу. — Пойду к стану. Чего зря время терять.
На бригадном собрании Михо не выступил. Когда начальник смены попросил ответить, берется ли он каждый час катать десять слитков, Михо мрачно пробурчал:
— Подождем.
Работал он не спеша. Со второго стана гудки раздавались чаще. По этому Михо знал, что Виктор Чернов катает быстрее его. Еще продолжая катать трубу, машинист пильгерстана дает гудок — это сигнал на печь, чтобы выдавали новый слиток. Обычно гудки чередовались равномерно: один на первом стане, спустя несколько минут другой гудок, на втором стане. На этот раз Виктор то и дело нарушал черед, выбивался вперед. Когда раздавался гудок на его стане, Михо машинально бросал взгляд на циферблат часов.
