На оплату книгонош и на их разъезды требовались деньги. Мы истратили на них более 16 000 карбованцев, и денег больше не было. Все министры и чиновники, разводя руками, говорили шепотом о тех миллионах, что тратят большевики на пропаганду на Украине, но сопротивлялись движению дела об ассигновке упорнее щирых украинцев (самостийников), засевших на вторых должностях в канцеляриях и тоже саботировавших, как только мое дело попадало в их руки.
— Поверьте моей седой бороде, — говорил мне премьер-министр Лизогуб, хватаясь за свою бороду и теребя ее, — что из этого ничего не выйдет. Я старый земец...
Это был его обычный аргумент, к которому он всегда прибегал, когда не знал, что возразить.
Немцы, узнав о моих хлопотах и, вероятно, знакомые с постановкой этого дела при моем пресс-бюро, предложили ассигновать на дело пропаганды 300 тысяч из своих сумм, но я счел это неудобным. Тогда они прислали в подарок 300 000 портретов гетмана, отпечатанных в Германии.
Требовалось помещение для Государственного Украинского художественного театра. Его долго искали и, наконец, решили реквизировать только что заново отделанный и перестроенный театр, предназначавшийся под оперетту, труппа для которой была уже законтрактована. Среди владельцев и антрепренеров труппы был редактор «Последних Новостей» г-н Брейтман, единственной газеты, напечатавшей биографию гетмана и вообще державшейся доброжелательного тона к гетману. Уже этого одного было достаточно, чтобы реквизировать этот театр миролюбиво, на что владельцы и соглашались, требуя 300 000 карбованцев отступного для расплаты по ремонту, перестройке и ликвидации труппы. Несмотря на хлопоты за них немцев — последним, впрочем, Палтов угрожал личным письмом гетмана к Вильгельму (это случилось после визита П. П. Скоропадского в Германию), — театр был захвачен без оплаты убытков, понесенных предпринимателями и владельцами.
Как я уже говорил, приезд А. П. Скоропадской ожидался в Киеве с нетерпением. По приезде Александры Петровны, ее в тот же день посетили оба иностранные представителя, немецкий главнокомандующий фельдмаршал ф. Эйхгорн и австрийский посланник граф Форгач. Приехали они одновременно, и оба старались пересидеть один другого, чтобы остаться наедине для более интимной беседы с глазу на глаз. Пересидел фельдмаршал ф. Эйхгорн. Александра Петровна действительно обладала характером, была от природы умна, начитана, с умом слегка ироническим. Она слишком любила мужа, чтобы стать его ментором. Она многое, вероятно, считала несоответствующим моменту, даже смешным, но снисходительно соглашалась и помогала сама, лишь бы доставить удовольствие мужу. Часто прикусив губы, чтобы скрыть ироническую улыбку, она принимала участие в церемониях маленького гетманского двора.
