«Не сотрудничать с режимом» хотели многие. Некоторые поступали совсем уж радикально, как, например, Ольга Свиблова, в трудовой биографии которой была работа дворником. А сколько бородатых мальчиков в очках читали свои книжки в тесных лифтерских и котельных! Работать в «учреждении» вообще было стыдно. Деньги тоже были чем-то стыдным, о них было неприлично говорить. Без них можно было прожить - достаточно было иметь хороших друзей, которые и накормят, и напоят, и спать уложат, и оденут, если что. Жаждущих подробностей отсылаю к творчеству Сергея Довлатова, рыцаря интеллигентского образа 70-х годов прошлого века.
Была и другая точка зрения - надо работать в идеологии, чтобы способствовать смягчению нравов. Кто, если не мы, будет работать в газетах и журналах, бороться с мракобесием и реакцией? Подобными же доводами оправдывались те, кто вступал в партию, - надо улучшать структуру изнутри. Улучшений не возникало, а вот люди эти теряли в глазах окружающих статус интеллигенции.
«Не верь, не бойся, не проси» - лагерные принципы были усвоены интеллигенцией весьма прочно. С годами, правда, оказалось, что просить-то уж точно не зазорно. Та же г-жа Свиблова не смогла бы провести ни одного из своих блистательных мероприятий без регулярного облета спонсоров. Современные богачи, очарованные неподдельной интеллигентностью блондинки, которая и просит-то не для себя, а на хорошее дело, время от времени дают денег, благодаря чему мы видим в столице достижения мировой фотографии.
Изменилось и отношение к самим деньгам. Теперь не стыдно работать там, где платят. Вся молодая кинокритика, поднимавшая «новое русское кино» в начале 90-х и готовая в те годы до хрипоты спорить за бутылкой красного вина об оттенках серого цвета на экране, организованно спланировала в «глянец». Теперь никого из них не затащишь в кинозал, зато в фасончиках, трусах и часах все разбираются. Ну и, конечно, в рекламодателях, их вкусах, пристрастиях и национальных особенностях.
Книги теперь не вписываются в интерьер, а разговор о них может показаться странным. Более того - я уже давно не встречаю молодых людей, которые говорят со мной на одном языке. То есть слова вроде бы понятны, но если где-нибудь случайно упомянешь о Паоло и Франческе, Рафаэле или даже о Пьере Безухове, на меня смотрят непонимающими глазами. Рафаэль для них в лучшем случае - один из рекламодателей, открывший ювелирный магазин на Тверской, а Леонардо непременно носит фамилию Ди Каприо.
