Я не стал переписывать заметку не из упрямства. Того, чего от меня хотели, я сказать не мог. Это была бы колонка не Эдуарда Дорожкина, а кого-то еще. Для меня в тот день закрылось еще одно издание, где можно было высказывать соображения, хоть сколько-нибудь отличные от тех, которые приняты на рынке.
Авторская колонка вообще - жанр исчезающий. Авторов нет, а те, что есть, отказываются писать по указке. Еще в одном городском журнале я, в числе прочих, вел колонку, посвященную миру СМИ. Главный редактор журнала известен как истовый борец за свободу слова, мысли, жеста - и мы с ним дружны. Но факт остается фактом. Мне было предписано не взирать на лица, должности и звания - о, для таких целей я прекрасно подхожу. Как-то под мое критическое перо попал Аркадий Мамонтов - человек, утверждавший с экрана, что моряки «Курска» стучали в обшивку. Сейчас реальные обстоятельства страшной истории уже известны. «Эдуард, - голос главного редактора был очень, очень, очень взволнован, так, как будто речь сейчас пойдет о совместном рождении детей. - Я не могу, понимаете, при всей моей любви к вам, при всех своих установках я не могу». Что такое? Оказывается, журнал заключил чрезвычайно выгодный рекламный контракт с РТР. И вот на столе свободолюбивого редактора с одной стороны лежал мой текст, а с другой - контракт на несколько миллионов. И что было делать? Сделав все возможные реверансы, вычеркнули - и продолжают же писать об ужасах заглотного режима!
В безвыходной ситуации оказалась и девочка-редактор, заказавшая мне колонку для одного глянцевого журнала. Мне таких девочек вообще ужасно жалко. Руководство требует повышать литературный уровень глянца, а авторы, те, которые со слогом, пишут все, что в голову взбредет - да к тому же взбалмошные. У меня она вычитала: «Вся обвешанная Луи Вюиттоном». «Понимаете, Эдуард, нельзя быть обвешанной Луи Вюиттоном - они наши рекламодатели, будет скандал, обидятся. Давайте обвесим ее… ну хоть Гуччи, пусть вся будет в Гуччи».
Но я-то, когда пишу про Луи Вюиттон, имею в виду определенный социальный слой, привычки, представления о роскоши, манеры, возраст, если угодно. Это для великого писателя, с его лупой или чем-то там еще, неважно, на чем плывет господин из Сан-Франциско, - «Атлантиде», «Титанике» или «Принцессе Софье», а для нас, живописателей текущего момента в периодической печати это все - никак не детали, а самая суть. В общем, и здесь не договорились. Зато рекламодатель торжествует.
