Вдруг стало понятно, что с обществом никакой беды не произошло, просто потому что общества (в терминологии прошлого века) уже нет. Народ, да, сохранился, переживает демографический катаклизм и очередной приступ нищеты. Племена присутствуют, их будут стравливать. Государство в наличии — вон министров сколько. Но государство не выполняет представительских функций, оно существует автономно, невозможно представлять общество, которого нет.
Вот стены города, — сказал спартанский царь, указывая на граждан Спарты. Президент России должен бы указать на загородные коттеджи и сказать: вот граждане города! Ничем иным, кроме как элитным жильем, наличие гражданского достоинства доказать невозможно. Это наша не-аристотелевская логика.
В рамках классической логики следовало бы рассудить так. Общество — это союз граждан, связанных культурой и историей, принявших порядок взаимных обязательств, ответственности за старых и малых, за завтрашний день и продукт труда. Если нажива кучки прохвостов отменяет заботу о здравоохранении — это означает, что общества не существует. Если договоренностей о завтрашнем дне нет, то называть собрание людей обществом нет возможности. Раз нет общества, не может быть и общественной элиты. Элитой общества не могут считаться удачливые мошенники и тираны. Коль скоро нет элиты общества, не может быть и элитной недвижимости. Например, в Исландии нет крокодилов, и потому нельзя шить чемоданы из крокодиловой кожи. Однако в этом пункте аристотелевская логика дает сбой. Элитная недвижимость-то у нас есть! И рассуждение сыпется: раз есть элитная недвижимость, значит, есть общественная элита, а если общественная элита есть, стало быть, и общество существует.
Именно так и строили гражданское общество — начав с декораций. Недостроенные коттеджи в античном стиле расскажут потомкам о прекрасной мечте прадедов: построить демократический полис с гражданскими правами и свободами. Были, скажут наши правнуки, такие прекраснодушные мечтатели — менеджеры среднего звена нефтяных компаний, люди широких взглядов, меценаты, идеалисты. Они хотели видеть нашу страну богатой и достойной, но вот не сложилось.
Когда социологи опасаются революции, они опасаются процессов, бурлящих в обществе. Чтобы опасаться революции, надо допустить наличие гражданского сознания в хозяине коттеджа с лебедями на фронтоне. Конечно, можно сказать, что уволенный менеджер «Лукойла» является одновременно и гражданином: в качестве менеджера он построил коттедж, а в качестве гражданина он воздвигнет баррикаду. Вот, например, бывший премьер-министр, сидя в усадьбе сомнительного происхождения, призывает к социальной справедливости.
