– Я теперь знаю, что летать – это не очень страшно. Когда на вертолете…
А и то верно: какое ж на вертолете замкнутое пространство? Все открыто, все доступно, хоть башку в окно высуни, охлади ярым ветерком и – как в холодной воде искупался, только сухой остался. И тоже весь холодный.
Пилот летал прежде в город Зима, знал, где там поближе к станции, к вокзалу присесть на вертолете. Высадил пассажиров в каком-то не слишком чистом поле, явно со следами хозяйственной деятельности человека.
Сказал Пастуху:
– Ближе не сяду. Но тут – рядом. Вон, метрах в двухстах грузовые терминалы видишь? А за ними – вокзал. Двадцать минут ходу. Это если неторопливо…
Попрощались, поблагодарили, пошли себе. Не двадцать, конечно, минут, но за тридцать восемь дотопали. Спросили у тетеньки в железнодорожной форме, когда московский экспресс прибывает. Та сказала:
– Минут через двадцать, ну, двадцать пять. Вы без багажа?
– Налегке, – подтвердил Пастух. – В Тулун к родственникам погостить едем.
– К каким-таким родственникам? – спросила Марина, когда тетенька отошла.
– Версия, – сказал Пастух. – Не говорить же ей, что мы от поезда отстали и на вертолете догнали. Наша правда для иных фантастикой покажется…
А потом некрепкого чайку в буфете попили, местные новости в телевизоре, висящем на стене, посмотрели-послушали, а тут их экспресс и подкатился. Как не убегал от них.
Глава шестая
Поезд-красавец подкатил к перрону солидно и неторопливо. Встречающих или праздно шатающихся поблизости было мало. А уж покидающих поезд с багажом – вообще никого. Вряд ли «зимняки», «зимнесторонцы», «зимовщики» – или как на самом деле жители Зимы себя называют? – часто путешествуют во Владик и обратно на дорогом экспрессе, здесь свои поезда есть – попроще, подешевле, попривычнее.
Их родной вагон не очень-то и медленно проехал мимо, но знакомая до счастья проводница, стоящая на площадке с флажком, увидела их, узнала, флажком им и помахала улыбаясь. Редкий, полагал Пастух, случай в истории «восточного экспресса», чтоб отставшие пассажиры поезд догоняли неведомо как и через чертову кучу времени. И чтоб догнали.
Когда поезд остановился наконец и страждущие твердой земли пассажиры посыпались на перрон прославленной хорошим поэтом станции Зима, первым из означенного вагона вышел Стрелок. Он явно видел Марину и Пастуха из окна купе или из тамбура, потому что сразу отправился к ним навстречу. Почти бежал.
– Что случилось в Иркутске? – не здороваясь, яростно спросил он, целуя руку Марине.
