, тогда как даже долгие годы супружеской жизни никогда не смогли бы заставить ее почувствовать себя целиком принадлежащей Дину. Она не могла думать ни о чем другом весь день. Она снова и снова переживала тот момент, когда позволила его руке лечь на ее руки. Ей казалось таким нелепым, что все в Молодом Месяце остается по-прежнему и что кузена Джимми тревожат красные паучки на его астрах.
Из-за гвоздя на шрузбурской дороге Эмили на пятнадцать минут опоздала к началу обеда в доме миссис Чидлоу… Прежде чем спуститься из комнаты для гостей, где Эмили оставила шляпу и жакет, она бросила торопливый взгляд в зеркало и отвернулась удовлетворенная. Стрела из горного хрусталя в ее темных волосах — в ее волосах всегда хорошо выглядели драгоценные камни — добавила необходимую ноту блеска ее новому платью из серебристо-зеленых кружев на бледно-голубом шелковом чехле, которое было ей так к лицу. Это платье выбрала для нее в Нью-Йорке мисс Ройал, но тетя Элизабет и тетя Лора смотрели на него косо. Зеленое и голубое — такое странное сочетание! Да еще и такое открытое платье! Но оно удивительно преобразило Эмили, когда она надела его. В старой, темной, освещенной свечами кухне кузен Джимми долго и внимательно смотрел на утонченную, сверкающую юную особу со звездами в глазах и, после того как Эмили уехала, печально сказал тете Лоре:
— Она не наша в этом платье.
— В нем она выглядит как актриса, — ледяным тоном заявила тетя Элизабет.
Эмили не чувствовала себя актрисой, когда сбежала по лестнице дома Чидлоу и через застекленную террасу вышла на широкую открытую веранду, где миссис Чидлоу решила устроить обед. Она чувствовала себя реальной, счастливой, полной жизни и надежд. Тедди будет там, за столом… Они обменяются многозначительным взглядом, она с тайным удовольствием будет незаметно наблюдать за ним, когда он заговорит с кем-то другим, думая при этом только о ней, потом они будут танцевать вместе. Может быть, он скажет ей то, что она так хочет услышать…
Она на секунду задержалась в открытых дверях, остановив мечтательный и нежный, как лиловая дымка, взгляд на открывшейся ее глазам картине… одной из тех, что запоминаются надолго по причине особенного, присущего только им, тонкого очарования.
Стол был накрыт в большой полукруглой нише в углу увитой плющом веранды. За ним на тускло-розовом и блекло-желтом фоне послезакатного неба темнели высокие ели и ломбардские тополя. В просветах между их стволами блестел темный, сапфировый залив. Громадные тени за маленьким островком света, блеск жемчуга на белой шее Илзи… За столом были и другие гости: профессор Робинс из Магилла
