Отработав по мишеням… секунды уходили, как песок сквозь пальцы, он побежал дальше. Поворот… инстинктивно он притормозил, выглянул… в реальном бою это было недопустимо… но тут тело помнило удар. Дальше было только две мишени и вход в здание, которое так и было построено на глубине. Поразив мишени, он ворвался внутрь, ожидая какой-то подлянки… и чутье не подвело его. Когда он выстрелил по очередной мишени, та взорвалась ослепительно яркой вспышкой… Сашка и ослеп и оглох. Потряс головой… перед глазами какие-то расплывающиеся круги…
– Пошел! Пошел!
Следующая комната обрадовала его тем, что дверь захлопнулась, а через решетки стал поступать слезоточивый газ. Но мишени были, и автомат был… и выход был – только впереди…
– На, выпей…
Первым делом Сашка Борецков промыл глаза, допил только остатки. Чай для обожженных слезоточивым газом глаз – самое то…
Полковник молча сел рядом.
– Я не годен, да? – спросил Борецков.
Полковник похлопал его по плечу.
– Запомни, каждый, кто взял в руки автомат и сказал: я буду драться – годен.
Сашка помолчал. Потом задал следующий вопрос.
– Каково мое время, господин полковник. На двойку, да?
– Неважно.
– Но почему?
– Потому что ты дошел до конца. Я когда-то был хуже тебя. Главное сейчас – то, что ты дошел. А не «за сколько» …
Полковник встал.
– Курсант Борецков!
– Я!
– Привести себя в порядок, через полчаса прибыть на точку три со штатным оружием.
– Так точно!
Так шли день за днем. Наполненные странными, но предельно эффективными упражнениями. Почти девяносто процентов времени – уделялось стрельбе. Стреляли в движении, на вспышку, на звук, на шорох. Стреляли друг в друга – для этого были точные копии автоматов, стреляющие пулями, сделанными из чего-то, наподобие воска с краской. Для таких упражнений они надевали очки и костюмы из прочного, армированного брезента. При попадании в тело оставался синяк, не сходящий недели две. Один раз пуля попала в тыльную часть ладони – содрало кожу, началось воспаление, и пострадавший выбыл из строя и из подразделения. Ничего в этом такого не было: хочешь остаться – не подставляйся.
Никакого учебного процесса «по науке» не было, отрабатывали до автоматизма одно и то же, но самое нужное. Постепенно появлялись другие претенденты, они включались в учебный процесс по появлении, и с них сразу спрашивалось полной мерой. Кто-то вылетал, кто-то оставался.
Среди новых людей были мусульмане, даже немало. Турки, татары, арабы. Появился полковник горных стрелков Мадаев – чернобородый, легкий на подъем, несмотря на возраст, не расстающийся с родовым кинжалом. Вместе с ним появилась группа чеченцев – они держались поначалу обособленно, но потом влились в процесс, при том что осталось их меньше трети. Чеченцы напоминали волков – легкие на ногу, они уступали, когда надо было нести тяжелый груз или упереться и, как говорили, «харкнуть кровью», но налегке они стремительно перемещались, умело вели бой, грамотно, почти на интуиции могли выбрать место для засады.
