Сказав перед этим:
— Если бог накажет меня, то я в него поверю. А если нет, значит его либо не существует, либо он бесхребетен, как поросячий хвост. И мне он просто не нужен.
Сестра даже не успела ничего возразить — я плюнул вверх и тут же отскочил в сторону.
Разумеется, никакого бога в природе не обнаружилось.
Потому что мой богохульственный плевок спокойно возвратился на землю. Не отклонившись на обратном пути и не поразив меня. Зато едва не попав в мою набожную сестру.
Ей это ничего не доказало.
И меня ни в чем не утвердило: я и так был убежденным безбожником.
Просто больше мы не стали спорить на религиозные темы.
Позже, уже в отроческом состоянии, я стал читать библию — эту книгу, в которой верующие видели и великую тайну и ответы на все вопросы бытия.
Я читал ее как обычную книгу. Не видя божественных загадок, внимал лишь бесконечным кровавым разборкам доисторических народов.
Я изучал библию исправнее, чем послушник в монахи, однако чтение возымело полностью обратное действие.
Если окружающие твердили о божьих заповедях, христианской морали и прочей нравственной шелухе, то я нашел там свод ханжеских законов, нарушавшихся на каждом шагу.
Единственную мораль, которую я вынес, прочитав священную книгу европейских народов, стал вывод об отсутствии всякой морали.
Добродетель, преподносимая богом, отличалась однобокостью. Богоизбранному народу было положено выполнять заповеди по отношению к единоверцам. А ко всем другим сам бог велел вероломство и коварство.
Чего стоила одна история с Самсоном!
Хотя с общечеловеческой точки зрения филистимляне были ни чем не хуже иудеев, с ними воевавших.
Тоже имели по две руки и две ноги и тоже хотели жить.
Но бог покровительствовал иудеям, объявив остальных вне закона.
Вообще по мере чтения библии во мне возрастала неприязнь к евреям: за что спрашивается, этот народ был так возвеличен? Настолько, что по сю пору евреи живут лучше всех остальных? Чем они отличались от других?
Ничем абсолютно.
И если несуществующий бог объявил евреев высшей нацией — то с тем же успехом может объявить свой народ избранным любой человек.
Потому что если бога нет — а его в самом деле нет — то его роль способен принять каждый из нас.
А еще позже я понял, что официальная христианская религия служила одной из цепей, накинутых обществом на человека. Для удержания его в рамках. Поскольку человеком взнузданным и загнанным в стойло управлять легче, нежели ни во что не верящим.
