— Тогда пусть она поговорит с тобой, — предложила Бесс.
— Это она всегда может сделать, — отозвался Эйб.
— Позвони ей, — попросила Бесс.
— Завтра, — сказал он с улыбкой, поднимая бокал за здоровье жены.
— Завтра может быть слишком поздно, — возразила Бесс. — Но если ты говоришь «завтра», пусть так и будет. Если ты слишком устал…
— Я говорю «завтра», — сказал Либерман.
— Что хочешь на десерт — рисовый пудинг или морковный пирог?
— На десерт я хочу тебя, — объявил он, смакуя вино.
— Посмотрим, что ты скажешь попозже, — сказала Бесс, качая головой.
— В таком случае, — сказал Либерман, — я буду и пудинг, и пирог.
О Лайзе и Тодде больше не говорили. Но Либерман знал, что если он не позвонит дочери на следующий день, то заплатит за это, встретив отпор в следующую ночь. «Тема» встанет между ними, как ухмыляющийся гном.
Они вместе помыли посуду, и Бесс перешла к другой теме, которую Либерман считал еще более неприятной, чем перспектива поговорить с дочерью о ее семейных проблемах.
— Ты подумал об этом? — спросила Бесс, вытирая тарелки.
— Об этом? О чем об этом? — поинтересовался Эйб, хотя прекрасно знал, о чем идет речь.
— О переезде, — ответила жена. — В Скоки. В симпатичную квартиру с одной спальней в кондоминиуме.
— Я полицейский, Бесс. Я должен жить в городе.
— Ты можешь уйти на пенсию — имеешь полное право. Вымой эту тарелку еще раз. Смотри, вот здесь. Это жир.
Он взял тарелку и погрузил ее в мыльную воду в раковине.
— Три года, — сказал Либерман. — Потом поговорим о пенсии.
— Наш район меняется, — заметила Бесс.
— Всё везде меняется. Скоки тоже меняется, — сказал он. — Мне нравится район, нравится дом. И куда мы поместим Барри и Мелиссу, когда они приедут погостить? Будем стелить спальные мешки на полу в гостиной?
Бесс и Эйб жили в доме с двумя спальнями на Джарвис-стрит почти тридцать лет. Они оба знали, что могут продать его за сумму, в восемь раз превышающую цену, за которую купили, и переехать в безопасный район, в новую квартиру с одной спальней в Скоки, да еще неплохие деньги останутся на поездку в Израиль — ее долго обсуждали, но Эйбу совсем не хотелось туда ехать. Либерман был уверен: рискни он сказать жене, что готов рассмотреть возможность переезда, она может и передумать. Большинство их друзей переехали из этого района, но многие еще остались. Когда он сдастся, она, возможно, откажется от этой идеи…
— Перемены пойдут нам на пользу, — сказала Бесс.
— У меня весь день перемены, — отозвался Эйб. Он домыл последнюю кастрюлю и потянулся за полотенцем, чтобы помочь Бесс вытереть то, что оставалось в сушилке. — Преступники занимаются тем, что все меняют. А мне нравится приходить домой, зная, что все по-прежнему, как всегда, ничего не изменилось.
