Раиса оставила плечи Ольги и, спустив с кровати ноги, оперлась ладонями о тюфяк и смотрела на блистающие в тени ризы иконы.
— У нас в доме денщик был… Ну и вот… Мне только двенадцать лет тогда было. Больная была потом, чуть не помешалась. Стала бояться всего, молчала, молчала… А потом во мне что-то странное произошло. Боже мой, сколько грязи, гадости!
Она замолкла, не отводя глаз от иконы. Ольга испуганно смотрела на нее.
Тени от лампады ходили по стенам — круг за кругом.
XI
Пришла на имя Ольги открытка от какого-то князя Мозовского, где ее очень просили — и убедительно, и любезно — зайти в любой час для переговоров об очень выгодном будто бы месте.
Думать долго не приходилось. Скарынин не делал никаких дальнейших шагов к примирению, и нужно было хвататься за все, что приносила судьба.
Ольга приготовилась ко всему. Иногда расшатанные нервы кажутся особенно крепкими. Можно все вынести и остаться нечувствительным.
На Сергиевской Ольга остановилась у одного из подъездов. И сейчас же, услышав имя князя Мозовского, толстый швейцар с четвероугольным синим подбородком и жесткой серой щетиной остриженных бобриком волос, снял перед ней галунную фуражку и дал знать о ее прибытии в бельэтаж.
Молодой лакей в черной тужурке, на которой двумя рядами нестерпимо блестели огромные пуговицы с княжескими коронами, провел ее через высокие, красного дерева двери в зал и попросил подождать.
В совершенно невозмутимом настроении (на такой сильной высоте напряжения были ее нервы) Ольга видела и замечала все, во всех подробностях.
Она заметила, что подбородок у швейцара был плохо выбрит, сосчитала пуговицы на тужурке молодого лакея и улыбнулась его глупой улыбке, с какой он просил ее «подождать».
Она села в первое попавшееся кресло розового полированного дерева с бледно-желтой вышитой обивкой и обвела залу внимательным взглядом.
Зала была полукруглая той стороной своей, которая выходила зеркальными окнами на улицу; вся белая, с белыми мраморными подоконниками и такими же у стен колоннами. На потолке посредине висела тяжелая хрустальная люстра с массой электрических лампочек, в одном углу белел величавый бюст Николая I, в другом на мягком розовом ковре расставлена была немногочисленная мебель в стиле Помпадур.
Совсем одиноко, почти живой, почти дышащий своей матово-блистающей поверхностью, стоял рояль.
Ольга машинально приподнялась к нему навстречу. Ей захотелось открыть его черную крышку и найти там застывшую мелодию. Она подошла к нему и сейчас же отпрянула. На круглом черном стуле около рояля лежала, свернувшись пушистым кольцом, рыжая лисица. Она лежала неподвижно, слегка оскалив белые зубы, широко открыв выпуклые хищные глаза. Она смотрела на Ольгу, а может быть, куда-то дальше, и не шевелилась.
