– Господин… – осторожно проговорил он, хотя я видел, что он предпочел бы сказать «господь». Он, кстати, не был итемпаном, хотя метка Арамери и украшала его лоб. Капитан вскинул руку, и я остановился в нескольких футах от края расплывавшейся дряни. – Прошу тебя, господин. Здесь опасно.
– А что, червяки и личинки могут наброситься?
Шутка не удалась, потому что личинок не было. Теперь я видел: то, что лежало на одеялах, было останками двух очень-очень мертвых смертных, но отсутствие трупоедов меня озадачило. А еще – от них неправильно пахло. Я подошел еще ближе и приоткрыл рот, чтобы разобраться, хотя запах и витавший в воздухе вкус вовсе не радовали. Мне никогда не нравилась падаль. Однако в этом запахе были только аммиак, сера и обычный вкус смерти. Что же не так?
Я опустился на корточки, чтобы как следует присмотреться, и спросил:
– Арамери, полагаю?
Я никак не мог опознать метки у них на лбах, да там, в общем-то, уже и лиц как таковых не было. Странно почерневшие головы были почти лишены черт. Они выглядели почти плоскими.
– Кто они были? Умерли они, похоже, достаточно давно, чтобы оказаться, хм, моими знакомцами.
Капитан напряженным тоном ответил:
– Это, как мы полагаем, господин Невра и госпожа Крисцина, троюродные брат и сестра правительницы Ремат. Оба чистокровные. И они умерли, как нам представляется… прошлой ночью.
– Что?!
Он не стал повторять, лишь дернул ногой, закидывая обратно на ткань бесформенный кусок Невры. А может, Крисцины. Солдаты как раз закончили собирать раскатившиеся куски и старательно обертывали их полотном, чтобы увезти. Я увидел пятна слизи, тянувшиеся от самых Вертикальных Врат к тому месту, где лежали кучи. Значит, тела переправили во дворец в карете, но до этого не потрудились как следует обернуть? Бессмыслица какая-то…
Остается только предположить: никто не догадывался о том, что чета внутри кареты мертва… пока не распахнули дверцы.
Я вернулся к капитану, который вновь вытянулся и замер при моем приближении. Я с некоторым удивлением отметил, что на лбу у него был простой прямоугольник низкого родства, правда с пустой серединой, по образцу всех сигил родства, доселе мною виденных, – кроме той, что носила Ремат. Люди низкого родства редко удостаивались высоких постов в Небе. Капитанство этого человека означало, что у него либо имелся могущественный покровитель – причем не отец и не мать, ведь они тоже были бы низкородными, – либо он успел проявить на службе отменные качества. Я понадеялся, что это как раз тот случай.
