И рождает такое двоение одно и то же свойство любви: ее улучшающие глаза, ее добавляющее зрение, которое видит в человеке больше, чем в нем есть, — видит его то ли приукрашенным, идеализированным, то ли таким, каким он может стать от вздымающей силы любви.
Интересно, что в самом строении человеческих нервов есть черты, которые помогают этой двойной оптике. Как выяснили физиологи, приятные, положительные ощущения проводятся по нервам лучше, чем неприятные, отрицательные. Передавая в мозг приятные ощущения (зрительные, осязательные, вкусовые, слуховые), нервная система усиливает их, передавая неприятные — ослабляет. Приятные ощущения как бы ставятся под увеличительное стекло, неприятные — под уменьшительное.
Значит, биологические основы двойной оптики лежат в строении самих наших нервных механизмов, в глубинах самой нервной организации. Может быть, эти нервные механизмы двойной оптики — один из устоев нашей повышенной жизнестойкости, одна из скрытых пружин эволюционного возвышения человека. Но, может быть, двойная оптика ощущений — это первичная основа всякой жизни, сама ее суть — безотчетная тяга к радости, наслаждению, счастью.
Любовь и влюбленность — резкие усилители этой обычно незаметной оптики. Фокусируясь на близком человеке, эта двойная призма рождает вереницы парадоксальных — обратных норме — чувств: маленькие, с песчинку, проблески человеческих достоинств видятся как слитки, а веские, как камни, изъяны всего лишь царапают, как песчинки…
Ученые ищут в мозгу центры, которые излучают такие парадоксальные чувства, строят самые разные предположения о них. Лорис и Марджери Милн, авторы книги «Чувства животных и человека», пишут: «В нашем мозговом аппарате скрываются некие таинственные чувства, для которых еще не найдены специальные органы. Возможно, позже докажут, что почти все эти непонятные чувства связаны с «центром удовольствия», недавно локализованным в мозгу»[3].
Милны говорят, что возбуждение этого центра удовольствия заменяло подопытным зверькам еду, половое наслаждение, радости общения. Голодные крысы отворачивались от кормушки, поилки, от других крыс и до изнеможения жали на педальку, от которой шли радостные импульсы в их центр удовольствия.
Но Милнов, пожалуй, стоит уточнить. Во-первых, это не центр, а целая зона удовольствия — в нее входят центры голода, жажды, полового чувства (либидо — от латинского «желание, страсть»). Интересно, что эта зона удовольствия занимает 35 процентов мозга у крысы, а зона неудовольствия — всего лишь 5 процентов. Это, наверно, тоже говорит о биологической сути земной жизни — о первородной тяге «живой материи» к наслаждению жизнью, к ее радостному переживанию.
