«Полюбив, — писал он, — самый разумный человек не видит больше ни одного предмета таким, каков он на самом деле». «Женщина, большей частью заурядная, становится неузнаваемой и превращается в исключительное существо». Поэтому, говорит он, в любви «мы наслаждаемся лишь иллюзией, порождаемой нами самими».
Это, наверно, крайность, и вряд ли стоит считать всякую любовь чувством Дон-Кихота, которому грязная скотница казалась прекрасной принцессой. Но разве не верно, что любовь чуть ли не наполовину соткана из нитей фантазии?
Впрочем, еще один союз красностей — рядом с обманом зрения в любви есть такое ясновидение, которое недоступно, пожалуй, никакому другому чувству. Любящий видит в любимом такие его глубины, о которых часто не знает и он сам. Свет любви как бы высвечивает в человеке скрытые зародыши его достоинств, ростки, которые могут раскрыться и расцвести от животворного света любви.
Ясновидение любви — как бы чувствование потаенных глубин человека, безотчетное ощущение его скрытых вершин. Это как бы прозрение его неразвернутых достоинств, предощущение непроявленных сил, которые могут вспыхнуть от огня любви — и поднять человека к его внутренним вершинам.
Интуиция влюбленного — странное увеличительное стекло: в зернах, которые заложены в человеке, она как бы видит уже расцветшие злаки, искры предстают перед ней пламенем, и ясновидение любящего выступает как чувство-«гипотеза», чувство-прогноз — чувство, которое видит человека в его возможностях, видит его таким, каким он мог бы стать. Это как бы подсознательное предвосхищение того идеального расцвета, к которому человек может прийти в идеальных условиях и не может — в обычных.
Откуда взялся этот гибрид ослепления и дальновидения, прозрения и обмана зрения? Зачем он и как он проник в человеческую любовь?
У него нет прямой, ближней цели, а есть, возможно, непрямая, дальняя, и она очень много значит для человечества. Двойная оптика любви — это, пожалуй, самый пылкий психологический двигатель, который влечет нас к высотам человечности: он побуждает человека хотя бы в чем-то делаться таким, каким его видят украшающие глаза любви.
Так это или нет, неясно, но любовь от начала до конца расколота на полюсы, которые — загадка загадок — то и дело превращаются друг в друга. Это и розовое приукрашивание любимого человека, и рентгеновское проницание в него; это предвосхищение вершин в другом человеке, открытие глубин его души — и резкое, лживое преувеличение таких вершин и глубин; это чувство-иллюзия, чувство-обман — и чувство-предвидение, чувство-прогноз сразу.
