– С богом, – поправился Геллер, – То ж Гермес шапку схватил, я ещё кадуцей успел заметить.
– Гав! – подтвердил щенок, выглянув из-за ноги своего хозяина.
– А тебя не спрашивают, мал ещё! – сердито ответил атаман и вновь обратился к Геллеру. – Где ты там богов видел, Володимир? Эта древнегреческая шантрапа – боги? Ну, насмешил.
– Ну так посмейся, – отпарировал уязвленный Геллер. – Но летать мы всё равно не умеем!
Ивашка отвлекся от вялой перебранки, наблюдая за работой кормчего. А работы-то как раз и не было видно. Казалось, что возле правила сидит кое-как обработанная коряга. И не потому, что поленился мастер или, не дай боги, неумеха за труд принялся. Тёмное дерево мореного дуба с легкостью тупило даже самые прочные инструменты, но только его использовал мастер. И не один топор отправился на перековку, прежде чем наметились широкие плечи, тугие мускулы на обнаженных руках и любовно вырезанная борода, на которой был виден каждый волосок. Правый глаз подмигнул волхву, и трещина расколола кору:
– Эй, Рысь! Я, что ли, должон кричать, что берег показался? Опять на девок пялитесь?
– И совсем даже не пялимся, – с носа донесся сконфуженный голос впередсмотрящего. – Высматриваем мели да камни!
– Ага, – согласился сусанин, и ехидно добавил: – А девичьи… хм… спины весь обзор загораживают?
Атаман посмотрел на кормчего и, дождавшись легкого кивка, стал командовать:
– Парус спустить, гребцы на банки!
Ивашка, не в силах сдержать любопытства к новому берегу, конечно, прошёл на нос, где старший Рысь воспитывал младшего:
– Вона видишь ту, что по правую сторону третья бежит?..
– И чего я там не видал? – сердито возразил Рысенок. – Худющая, как весло.
Бац! Затрещина от старшего была крепкой.
– Ты, балда, смотри, как она быстро подскочила вверх. То ничего в воде не было видно, а сейчас уже и ноги показались. Что это значит?
– Что-что, – хмыгнул носом младший. – А то, что не женюсь я на ней, вот что! Мало того, что бегает быстро, да ещё и сигает вверх, как белка!
Занесший было снова широкую ладонь, Рысь только махнул рукой и, обратившись к Ивашке, с восхищением сказал:
– Вот ведь балда! Что я батьке скажу, взял, называется, ученичка?
Потом повернулся к брату и сердито продолжил:
– А значит это то, что берег круто вверх пошёл, ступенька там, понял? Вот иди теперь к атаману, говори, что бабы шум поднимут, воины нас встречать будут.
Рысёнок почесал в затылке, взглянул на старшего, но спорить не стал, только вздохнул. Волхв вглядывался в приближающейся берег, где волны устало лизали песок, совсем как наевшийся до отвала, но так и не отошедший от косточки щенок. Видно было плохо, узенький шнурок желтого цвета под тёмной издали полосой деревьев. Только остроглазые братья могли мало того что рассмотреть купающихся девчат, так ещё и раскритиковать их стати. А Рысь сощурился и довольно добавил:
