Гриша молчит. Размышляет.
— Мам, люди летают? — это уже Анечка.
— Летают. На самолёте, на парашюте, на дельтаплане.
— Нет, сами, ну, как птицы?
— Сами нет, так Бог захотел, птицам дал крылья, человеку ноги.
— А одуванчики летают?
— Летают.
— Мам, да не летают они, ты зачем вводишь Аню в заблуждение?
Ну и пижон этот Гришка. Ишь, как изъясняется, — вводишь в заблуждение.
— Гриша, я говорю правду, одуванчики летают. Сейчас они жёлтенькие, потом превратятся в пушистые шарики, ветер подует, они и полетят, высоко, быстро.
— Куда?
— Куда захотят. Вон сколько места кругом.
— А до Америки долетят?
— В Америке свои одуванчики, зачем там ещё и наши?
— А до папиной работы долетят?
— До папиной работы долетят…
Дети привыкли, что у папы много работы, и он приходит домой редко.
Рассуждать надоело, и помчались брат с сестрёнкой вниз с пригорка, Анечка неслась впереди, Гриша за ней, а Вика устроилась удобнее на пеньке и достала вязание.
Она вязала свитер старшему батюшкиному сыну Алёше. Через несколько дней после похорон Вика подошла к отцу Леониду:
— Простите меня, я могу вам чем-то помочь?
Отец Леонид не стал отнекиваться.
— Спаси Господи, Виктория, ко мне мама переезжает из Воронежа, полегче будет.
— Я вязать могу, хотите, что-нибудь детям свяжу?
— Алёшке! Алёшке надо бы свитерок, а то на нём всё горит.
Вот и вяжет она Алёшке свитерок, под солнышком, в компании весёлых выскочек-одуванчиков.
Илья не заходил давно. Уже стала волноваться, не случилось ли чего.
После той проповеди отца Леонида в день смерти матушки что-то в Вике поменялось. Она увидела перед собой мужественного человека, который настоящую, не придуманную беду встретил достойно, как волю Божию. Рядом с батюшкиной бедой её собственные жизненные коллизии измельчали в одночасье. Она хорошо помнит, как прояснилась её голова, и сразу после проповеди Вика сказала сама себе: «Виктория Павловна, хватит играть в православие. Заигралась ты, а по сути, ещё и одного часа жизни не была христианкой. Зачем ты тратишь время и ходишь в церковь? Чему ты научилась там? У тебя украли кошелёк, а ты бьёшься в истерике, как будто цунами слизал с лица земли твой роскошный замок. У тебя вскочил прыщик на носу, а ты под общим наркозом ложишься на операционный стол. Что ты колготишься? У тебя все живы, твои дети здоровы! А ты взвалила себе на плечи груз придуманных трагедий, горбишься под ним, стонешь, возненавидела весь мир. Ходишь, совета ищешь, а совет один: стань христианкой. Не на словах, на деле. Перестань хныкать, лучше помоги тому, кому в сто, двести раз хуже, чем тебе. И научись благодарить Бога за то, что имеешь».
