Первым делом мы пошли в мясную лавку Билле на площади Фредерика (папа всегда произносит его фамилию на французский манер — Бий). Оказалось, что в понедельник магазин закрыт.
— Тьфу ты, — огорчилась Бет, — всякий раз забываю.
Затем мы пошли в зеленную лавку Глазера на Вейзелхрахт, в бакалею Де Спервера на Ветерингсханс. Во всех этих лавках Бет доставала из кошелька малюсенькие талончики — продовольственные карточки, будь они неладны, в которых я ни черта не смыслю.
После похода по магазинам я тащился по улице уже с двумя тяжеленными сумками. Поскольку Бет шла налегке, она легко перегоняла меня, а я, вприпрыжку и высунув язык, едва поспевал за ней.
— Вот уж я Звану влеплю, — сказал я.
Бет принялась насвистывать грустный мотив. Но сама от этого насвистывания, похоже, развеселилась; время от времени она так мотала головой, что развевались ее длинные черные волосы.
— Я умею играть гимн «Вильгельмус» на флейте, — сказал я. — В прошлом году в День королевы заработал этим кучу денег.
Бет начала громко свистеть мотив «Вильгельмуса».
— На маминой флейте, — уточнил я.
Она перестала свистеть.
— Неужели ты умеешь играть на флейте, Томас? — удивилась она. — Не верю!
Ой-ой-ой, подумал я, она видит меня насквозь и видит, что я в нее по уши втюхался, что же теперь делать?
— Ты думаешь, что я уличный мальчишка, да? — спросил я.
— Ты принадлежишь к дворянскому роду, — сказала Бет. — Правда, не к самому знатному.
На углу Ветерингсханс и Ниуве Вейзелстрат я поставил сумки на тротуар и показал на противоположную сторону.
— Там и есть Ден Тексстрат, — сказал я.
— Пошли, — сказала она и быстро-быстро пересекла улицу. Я поднял сумки и побрел за ней, почти не чувствуя своих затекших рук.
На Ден Тексстрат было пустынно и тихо, как на любой улице в воскресенье. На тротуарах не видно играющих детей. Из окна верхнего этажа высунулась длинная рука — кто-то вытряхивал пыльную тряпку.
Пройдя улицу до середины, Бет остановилась. Повернулась влево и показала на большой роскошный дом.
Я не сразу догнал ее.
— Вот тут, — сказала она и кивнула (иногда кивнуть — то же самое, что показать пальцем).
— Что тут? — спросил я.
— В этом доме жили дядя Давид и тетя Минни.
— А-а… — сказал я.
— И Пим.
— А-а… — сказал я.
— И ты сюда тоже приходил. Ты совсем не помнишь, да? Ты приходил сюда на день рождения к Пиму. И очень понравился дяде Давиду и тете Минни — они считали, что ты такой чудесный малыш.
Бет посмотрела на меня.
— Ты и был чудесным малышом, хотя у тебя уже тогда вечно текло из носа.
