— Ты подаешь Томми плохой пример, — сказала тетя Фи дяде Фреду, — в воскресенье за столом так не сидят.
— Ты ходил сегодня в кино, на документальный фильм? — спросил я у дяди Фреда.
— Что-что? — переспросил он.
— На этот фильм, где голые зулусские девушки.
— Ну уж простите, — сказал дядя Фред и посмотрел своими большими глупыми глазами на тетю Фи, — что это ты такое рассказываешь детям?
— Да, представь себе, — сказала тетя Фи, — да, рассказываю, я-то не хожу на такие фильмы.
Я посмотрел на дядю Фреда. Он намазался брильянтином, и его черная копна волос блестела, как каменный уголь. Мама когда-то сказала о нем: он на десять лет младше тети Фи, она дает ему деньги на карманные расходы, а если он почистит себе уши полотенцем, то с него взимается штраф двадцать пять центов.
— Доедай все до конца, Грязнуля Пит[8], — сказал дядя Фред.
Я съел несколько брюссельских капустинок, с отвращением засунул в рот котлету, но у нее тоже был привкус брюссельской капусты, даже картошка имела этот вкус; я высморкался в платок Бет — елки-палки, этот чудесный платок тоже уже пропах капустой; мне сделалось худо за столом, надо было как-то отсюда уйти.
— Э-э-э, — сказал я, — я забыл взять из дома свою книгу, можно я за ней схожу?
— Нет, — сказала тетя Фи.
Меня чуть не стошнило через нос.
— Знаешь, — спохватилась тетя Фи, — я всегда слишком быстро говорю «нет». Ладно, иди, но побыстрей возвращайся, тебе лучше не оставаться там долго в одиночестве, надо привыкать к нашему дому.
— А я как раз хотел предложить тебе пойти со мной в темную комнату, проявлять фотографии, — сказал дядя Фред, — если ты доешь все, что у тебя на тарелке.
— Он уже давно доехал до Тилбурга, да? — сказал я.
— Надо жить дальше и двигаться вперед, твоему папе нельзя отставать от жизни, — сказала тетя Фи. — Вот дядя Фред скоро получит прибавку у себя на работе.
— До меня дошли такие слухи, — сказал дядя Фред, — не более того.
— Нужно ортопедическое седло для велосипеда, — сказала тетя Фи.
— Зачем?
— Ты не должен об этом спрашивать, — сказала тетя Фи. — Это проблемы взрослых людей, тебе еще рано.
Весь мир вступил в один большой заговор против меня, подумал я, все словно сговорились ничего мне не рассказывать. Я вижу это по таинственному выражению у них на лицах. Стоит мне отвернуться, они начинают перешептываться, говорят: он ведь ничего не знает, да? осторожно, ему это рано, это не для его ушей… Спрошу у папы, так ли это.
Я послушно доел все, что лежало у меня на тарелке. Тетя Фи это заслужила.
