Очень умными и деловыми этих самарских дедушка Теймураз-ака назвал. С иронией.
Потому как, когда этим умным и деловым объяснили, чей товар везут в «пульманах», на которые они покусились, эти умные и деловые в момент хвосты прижали и долго-долго извинялись, мол, погорячились — с кем не бывает.
Ну… Наконец-то приехали.
Быть в такой дороге — это ужас.
Ни помыться, ни в туалет по-человечески сходить.
Спали на каком-то ужасном тряпье.
Катюша с Лидой все боялись, что вши заведутся.
Осматривали друг дружку, волосы вычесывали — на свет смотрели.
За полторы недели дороги головы ни разу не мыли.
От вшей и иной заразы спасло разве что средство, которым смазывались на ночь, которое дала им одна девчонка, товарка их по вагону, сама ветеринар по образованию.
А как кормили!
Хлеб да кипяток вместо чая.
Девчонки все Катюшу подкармливали.
И если добывали где-то конфет, сахар, яблоко или кусок колбасы — сразу несли Катюше.
— Ты, давай, Катюха, кушай за двоих! В тебе ведь маленький внутри живет, а ему надо!
* * *
В общем, доехали.
А в Андижане уже была настоящая поздняя весна. Вовсю цвели сады.
Небось в Москве еще зима…
Но где она теперь, эта Москва?
Девчонки слегка воспряли духом.
Теперь можно было не кутаться в тряпье и даже можно было слегка заголиться, обнажив ноги и плечи, подставив их жаркому андижанскому солнышку.
А тут как раз на эти плечики им и метки всем понаставили несмывающейся краской. Как скотине клейма ставят.
И Лиде, и Катюше тоже поставили две буквы — А и X — и ниже что-то арабской вязью.
Поставили и велели всем всегда, покуда их не проведут через аукцион, плечо с меткой одеждой не закрывать.
Перед аукционом сводили в баню.
Баня была в каком-то бывшем спортивном комплексе, что выдавало обилие разного рода инвентаря вроде штанг, гирь, гантелей, велотренажеров и беговых дорожек…
А потом согнали их, голых, в большой спортивный зал, где кучами было навалено новенькое — прям со складов, с лейблами и в упаковках — импортное белье и разные женские тряпки-шмотки.
Тут всем велели принарядиться.
За этим процессом, грозно сверкая черными очами из-под своих обязательных платков-хиджабов, приглядывали женщины-охранницы из местной гвардии.
У каждой хлыст и автомат на плече.
— Давай-давай, выбирай себе одежда поскорей, ти, русский свинья!
Лида оживилась.
Выбирала, копалась в ворохах новенького китайско-турецкого барахла…
— Это не «Армани» и не «Коко Шанель», дорогая моя, но все же лучше, чем ничего! — говорила она, брезгливо поджимая губки.
