Я вернулся на скамейку, где меня оставил Теку, снял пиджак, прикрыл им лицо, лег на спину и растянулся, ожидая, что кто-нибудь меня да хватится.
Долго ждать не пришлось. В отдалении звучала музыка, которая время от времени усиливалась и терзала мне уши, единственный здоровый глаз, кожные поры и все прочие отверстия. Но даже одним глазом я мог видеть невероятный калейдоскоп красок, тело мое воспаряло, воспаряло, воспаряло, и до меня доносились далекие голоса, сирены, стоны, сдерживаемые вздохи, краски и вспышки, раздирающие небо.
— Кто-нибудь знает этого парня? Господи, Царица Небесная, это же Нанду, — заорала Сонинья, шлюха этакая.
— Надо бы врача вызвать, — пропищал истеричный женский голос.
— Нет, пожалуйста, позовите мне Теку, позовите мне Теку.
И тогда небеса разверзлись, я увидел Божий лик, ощутил неизреченный покой, сделался легким, точно перышко, и почувствовал, что теряю сознание.
Очухался я на другой день в доме у Теку.
— Где я, какой сегодня день? Я что, умер? — вопрошал я толстого субъекта, вводившего мне иглу в вену.
— Да нет, не умер, но только чудом, — ответил тот.
Это был врач.
— А это что еще такое? — спросил я, показав пальцем на иглу.
— Глюкоза, — ответил он.
«А, ну это еще ничего», — подумал я с облегчением и снова вырубился.
К вечеру пришел Теку и сказал:
— Твой отец все знает, он приходил сюда, пока ты дрых, и сказал, что завтра тебя заберет.
— Сколько времени? — спросил я.
— Полночь, — ответил он.
— А какой сегодня день?
— Суббота, а завтра воскресенье.
— Значит, все произошло вчера? — разочарованно спросил я.
— Ну да — вчера и сегодня тоже. Непонятно, что ли?
Я поглядел на него единственным здоровым глазом, покачал головой и, прежде чем снова потерять сознание, сказал, что все это очень печально. Мне казалось, что несколько дней, месяцев или даже лет отделяют меня от того безумства. Оказывается, это случилось всего лишь вчера, и значит, мне всего восемнадцать лет и вся моя дерьмовая жизнь впереди.
В воскресенье утром я уже встал на ноги, хотя меня все еще тошнило. Мать Теку успела постирать мне одежду, так что я мог с достоинством показаться в презренном мире. Солнце почти слепило меня, ноги подкашивались, я прислонился к стене, точно последний пьяница, а Теку насмехался надо мной:
— Ты похож на Андрея Юродивого.
Я выругался и пошел дальше.
— А Вальдета где? — спросил я у Теку.
— Исчезла из виду, — ответил он, и я сделал вывод, что женщины неблагодарны и непредсказуемы. Бедные мужчины! Бедное человечество!
