В это время начался очередной забег, закончившийся страшным столкновением стразу трех экипажей. Один из возниц, нога которого застряла в колесе, истошно кричал, другой валялся с размозженной головой, третьего волокли за собой разбившие повозку кони. Над полем стояло дикое ржание и истошные крики людей, и только одна колесница, шедшая в начале гонки последней, благополучно заканчивала свой бег. Ее возница, мгновенно среагировав, каким-то невероятным манером успел развернуть мчащихся лошадей, и они пронесли колесницу в нескольких локтях от мешанины из людей, лошадей и обломков колесниц, к великому счастью ее хозяина, колесничего гладиатора. Порию было чему радоваться: на его «красную» колесницу почти никто не ставил, и он нежданно-негаданно выиграл огромную сумму денег, а зал неистовствовал, аплодируя победителю. На уносимых возниц уже никто не обращал внимания, кроме их собственных жен и детей. Римляне всегда жили по принципу Aut Ceasar, aut nihil (Или Цезарь, или ничто) и не испытывали к проигравшим ничего, кроме презрительной жалости.
Засмотревшаяся на поле Мессалина вдруг почувствовала, как кто-то склонился над ее плечом, и, обернувшись, увидела рядом Сабина.
— Добрый день, Лепида, — любезно поздоровался префект с ее матерью и, решив, что на этом формальности соблюдены, перевел глаза на девушку: — Мессалина, Гай Цезарь просил передать, что ждет тебя сегодня во дворце в первую стражу.
— Зачем я ему понадобилась? — Непроизвольно в голосе девушки прозвучало недовольство, и она с ужасом подумала, что Сабин расскажет об этом Калигуле.
— Не знаю, — усмехнулся префект. — Но очень советую сменить тон, когда будешь разговаривать с принцепсом. У него сегодня не самое лучшее настроение, так что будь с ним полюбезнее.
С этими словами он откланялся, кивнув дамам на прощание.
— Ты с ума сошла! — накинулась на дочь Лепида, как только посланец императора отошел на несколько шагов. — Как ты могла с ним так разговаривать? Это тебе не Макрон, да будут милостивы к нему подземные боги!
— Ах, перестань, пожалуйста! — отмахнулась от ее причитаний Мессалина. — Что сделано, то сделано. Лучше посмотри, что там делается.
Она указала тонким пальцем на поле, где потерявший от радости голову Порий под овации зрителей отпускал на волю раба, привезшего ему только что целое состояние. Кругом творилось что-то невероятное: всегда ценившие смелость и хладнокровие квирины вопили, радуясь за возницу и аплодируя великодушию его хозяина.
