— Ты уверен, Хорея, — спросил один из них, — что травля будет интересной? Говорят, что зверюшки сильно отощали на диете, которую устроил им Макрон.
— Не бойся, — откликнулся высоким голосом его товарищ. — Император сам озаботился этим вопросом, посетив Мамертинскую тюрьму. Наши зверюги никогда так хорошо не ели.
— Так это правда? Неужели от лысого до лысого?..
Они свернули к своим местам, и дальше Мессалина уже не могла разобрать ни слова, но и услышанного обрывка разговора хватило, чтобы поселить в ее душе нехорошие подозрения. Как бы поделикатнее выяснить, о чем беседовали преторианцы?
Она покосилась на Макрона, стоявшего позади Калигулы, но против солнца не смогла разглядеть его мужественного лица, превратившегося в черное пятно на фоне светила, от ярких лучей которого у нее сами собой навернулись слезы.
Заметив ее взгляд, полный непролитой влаги, Гай Цезарь удивленно поднял белесые брови:
— О чем плачет моя очаровательная гостья? Или ей неприятно слышать нашу болтовню?
Что-то в голосе принцепса подсказало Мессалине, что она балансирует на лезвии ножа. Если бы это произошло три года назад, она бы испугалась и расплакалась, но прошедшее время научило девушку изворачиваться в самых щекотливых ситуациях. Вот и сейчас, опустив длинные ресницы, она тихо прошептала:
— Прости меня, Гай Цезарь. Я только заметила, что ты уже сейчас легко заслоняешь солнце, и если так пойдет дальше, то что же будет с бедным светилом через несколько лет?
Калигула подозрительно посмотрел на говорившую, обдумывая ее слова, и вдруг расплылся в улыбке, обнажившей крепкие желтые зубы:
— Ты хочешь сказать, что я скоро заслоню само солнце? Что я сильнее Гелиоса? О да, мне самому иногда кажется, что я сын бога, и бабка Юлия только прикидывалась, что родила мою мать от жалкого Агриппы! На самом деле она переспала со своим отцом и императором, моим прадедом, божественным Августом! Мать Александра Великого, Олимпиада, тоже утверждала, что родила сына от македонского царя Филиппа, но всем давно известно, что на самом деле он был сыном Геракла. Так и я вынужден считать своим прадедом Агриппу, хотя это полное вранье!
В мгновение ока улыбка слетела с его губ, и глаза бешено уставились на какую-то точку, за мраморной стеной Септы. Мессалина почувствовала, что у нее от страха потек холодный ручеек между лопатками, и она впервые подумала, что любовь Калигулы, пожалуй, слишком высокая цена за диадему императрицы. Он был просто страшен с волчьим оскалом на лице.
