…Оргазм схлынул, и она опомнившись, закрыла лицо руками, пряча пылающее от стыда лицо.
— О боже! Что мы… что вы…
— Ты ещё меня теперь Александром Николаевичем обзови, — в его голосе слышался смех и он отвел её ладони, наклонился и поцеловал долгим, влажным, ласковым поцелуем.
— Спасибо, девочка моя — прошептал он. В карих глазах светилась улыбка и благодарность — настоящая, искренняя благодарность!
Он подал ей руку, помогая подняться.
— За что? — Нара села, запахивая халат.
Ничуть не стесняясь, он привел себя в порядок.
— Ты знаешь, что такое сексуальная обсессия?
— Нет.
— Я тоже раньше не знал.
— Это что, болезнь?.
— Угу. Вид одержимости. Желание можно удовлетворить и забыть до поры до времени, а обсессия — это одержимость, когда не можешь успокоиться… Навязчиво думаешь об одном и том же… Безостановочное желание. Я чуть не умер без тебя.
— Тогда твоя обсессия имеет инфекционную этиологию. Я все выходные о тебе думала. Пока ты гулял где-то.
— Правда? Ты моя хорошая! Впервые в жизни рад слышать об инфекции. И я не гулял, я пытался бороться.
— Получилось?
— Нет.
— Это было потрясающе!
— Хм. Ты не сердишься? Со мной такого не было… никогда не было.
— Нет. Чаю хочешь?
— Тебя хочу. Снова.
— А как же работа?
— Я и забыл. Давай свой чай.
— Только сначала в ванную.
— Разумеется, — он чмокнул её в нос, — беги.
Уже через пятнадцать минут Нара металась по кухне, и пока он был в ванной, накрывала на стол со счастливой улыбкой от уха до уха.
Вернувшись, он снова попытался её поцеловать, но она не позволила, напомнив, что его ждут и он, торопливо выпив чашку чая, помчался в клинику.
Он уже был на лестнице, когда её взгляд упал на сиротливо валявшийся на полу кейс, сброшенный ими со стола.
— Александр Николаевич, вы кейс забыли, — крикнула она, высунувшись в пролёт.
— Вечером заберу, Нара… Андреевна.
* * *
Нара закрыла дверь и подошла к зеркалу. Из которого, на неё посмотрела раскрасневшаяся, совершенно счастливая мордашка с блестящими глазами, припухшими от поцелуев губами и спутанными волосами.
«Ну и что мы тут стоим и глупо улыбаемся? — голосом строгой мамочки сурово спросило подсознание. — Только что тебя бесцеремонно трахнули в прихожей на бабкином столе даже „здрасьте“ не сказав. А ты тут стоишь и лыбишься».
— И что?
«Как это „что?“ По всем законам сопливых мелодрам, ты уже должна быть по дороге в полицию, и размазывая по щекам слёзы, обдумывать первую фразу возмущённого заявления».
— Серьёзно? Видимо я не такая продвинутая в плане мыльных опер. Меня всё устраивает. Секс был просто улётным и я ни о чём не жалею.
