Противник не толкался, не прыгал, не прилагал усилие. Он скользнул в сторону Церритуса выставленной ногой, но не замер в трех шагах от него, а почти лег на камень, раздвинул ноги так, как это могли сделать только площадные акробаты, поножи звякнули о доски, или это звякнул нагрудник безымянного о его же наколенник, потому что Черный вытянулся вперед и достал острием меча до живота принца Бэдгалдингира.
Вновь затрещало, заискрилось магическое пламя, которое не приносило ожоги, но обжигало, может быть, сильнее настоящего пламени, и тишина, повисшая над ареной, разорвалась истошным криком восторженной публики не сразу после удара, а когда безымянный воин, невозможный везунчик, который вдруг оказался искусным бойцом, поднялся не так, как сделал бы кто угодно, да тот же площадный акробат, а не сгибая ног, подобрал их, одновременно вставая, словно взводил самострел.
И все-таки все шло неправильно. Кама села на скамью и снова закрыла глаза. Публика ревела. Мурусу пришлось подхватить диск и, грохоча по нему молотком, сделать пару кругов по арене, пока удалось угомонить зрителей, а Кама уже не слышала ничего, рассчитывая вынырнуть из небытия, когда прозвучит ее имя или кто-то из соседей по лавке толкнет ее в плечо. Но все шло неправильно. Она стояла не на том пути. Ветер, который по-прежнему полнил ее, теперь уже казался ей ее слабостью. Еще большей слабостью, чем ее желание взглянуть в глаза Рубидуса и отыскать в них что-то еще, кроме насмешки и презрительного холода, что-то, что, без сомнения, должно иметься в его глазах. Она станет слабой и беззащитной в тот самый миг, когда против нее встанет кто-то, кто хотя бы отчасти тоже владеет искусством пустоты и ветра. Что говорил ей по этому поводу Сор Сойга? Ведь он же говорил что-то?
Кама открыла глаза и посмотрела на того, кто сидел рядом. Это был Рубидус Фортитер. Он не смотрел на нее. Его шлем сверкал серебром рядом с ним на скамье, длинные черные волосы лежали на его плечах, а взгляд был устремлен на арену, на которой происходила очередная схватка, или первая из последних трех. Рубидус все еще не принимал Черного всерьез, он следил за бойцами, с одним из которых собирался оспорить славу и главный приз турнира. Чувствуя, как ветер начинает стучать ей в виски, Кама тоже посмотрела на арену и увидела, как бьются два прекрасных воина: Фалко Верти – принц Фиденты и Адамас Валор – принц Тимора. Старшие сыновья своих отцов, не единственные, в отличие от Рубидуса, но любимые и главные претенденты на престолы славных королевств. Мечты самых красивых принцесс Анкиды. Гордость своих подданных. Надежды своих родителей.
