Старшим в лесной деревеньке был Гордей Темный. Имя свое он оправдывал сполна – был и горд не в меру, и темен душой, и мыслями своими, и зело злобен на людишек Христорадиевки. Жил народ в деревеньке худо. Земельки пахотной у мужиков было мало, да и та все больше песок да глина. Им бы скотину разводить на лесных пастбищах, зверя промышлять, рыбный промысел завести – ан не велит «сын боярский» дело землепашское бросать, а дело-то убыточное. Так и растет из года в год должок за христорадиевцами. Надоест помещику потакать мужикам лесной деревушки, пошлет он служек дворовых, оберут те деревеньку вчистую, что липку на лыко, да и уберутся восвояси. И останутся в деревеньке только клячи хромые да старые, собаки злые да голодные, стоны да слезы безутешные людские.
В прошлую осень урожай собрали неплохой: семена засыпали, да еще и на прокорм хлебушка осталось. Мужики вздохнули облегченно, мол, не голодно зиму зимовать будем. Но просчитались: зима выдалась лютая, снежная, затяжная, хлеба и не хватило. Совсем отощали к апрелю христорадиевцы.
Алёна подружилась в деревеньке с молодыми бабами: Темкой и Родимной. Приласкивала их детишек, помогала по хозяйству, коль время выпадало, читала им жития святых Петра и Павла. Да и в каждом дворе стала она желанной гостьей. И бывало, что мужики Христорадиевки совет с ней держали.
Подходя в очередной раз к деревеньке, Алёна увидела толпившихся возле избы Гордея Темного крестьян. Лица у христорадиевцев были озабочены.
Подойдя к двум знакомым бабам, она тихо спросила:
– Содеялось что?
Одна из них обернулась к Алёне, ничего не сказала, только губы у нее задрожали, и она всхлипнула.
Алёна увидела в толпе Родимну и протиснулась к ней.
– Чего тут у вас?
Та тихо прошептала:
– Приехал, вишь, приказной княжеский Овдей Никитич Солоницын с двумя дворовыми должок взымать. А чем платить-то? Вот Темный и удумал семенное зерно свезти да у кого какая скотинка осталась отдать. А жить-то как? Сеять чем? С голоду подохнем все, – и, отвернувшись, снова замерла, устремив взгляд на дверь избы старшого.
– Неужто все выгребут? – не могла поверить Алёна.
– Решают, – кивнула Родимна на дверь. – Послали выборных, может, умолят Овдея Никитича подождать с должком до осени. Не лихоимец, чай, живой человек.
В это время дверь распахнулась и из избы вышли выборные: Семен Заплечный и Фрол Крутой. Христорадиевцы ринулись к ним.
– Ну что?
– Повременят до осени али как?
Фрол Крутой, не поднимая глаз, прохрипел:
