– Э-эх, житушка, – тяжело вздохнул Иван, и мужики надолго замолчали.
– Никак едет хтось, – донеслось с сосны.
Гулящие повскакивали со своих мест.
Было их десятка два: бородатых и безусых, черных и рыжих, в дорогие кафтаны одетых и в холщовые рубахи – все они, единенные клятвой и пролитой кровью, – братья, и братство их до самой смертушки стойко.
– Слышко, сколь едет-то?
– Все ли возвертаются? Не томи душу, язви тебя в корень!
– Один хтось, – ответил звонкий мальчишеский голос.
– Хтось, хтось, – передразнил красномордый мужик. – Чего сполох-то поднял, дурья твоя бошка?
– Мотя-а-а! – свесившись с ветки, замахал рукой парнишка.
– Чего тебе?
– Кажись, Яринка твоя скачет.
– Ну, парень, держись, будет тебе на орехи за ту молодуху, что намедни в Сельцах приголубил.
– Эта не спустит, ядрен-девка. – Мужики, посмеиваясь, начали расходиться. Конский топот становился слышнее.
– Хорошо идет девка, ровно, – прислушиваясь, сказал один из гулящих. – Парнем бы ей уродиться, цены бы не сложили.
– А она и девкой хоч куда! – заметил другой.
На горячем в белых яблоках коне на поляну выскочила всадница. Подняв тонконогого жеребца на дыбы, она окинула быстрым взглядом поляну и, увидев Матвея, растерянно стоявшего под деревом, направилась к нему. На полном скаку, бросив поводья, девушка скользнула в объятья Моти. Тот закружил ее, прижимая.
– Тише ты, медведь, раздавишь! – воскликнула Иринка. – Наземь-то опусти, ну уронишь.
– Не-е! Я тя, голуба моя, всю жизнь бы на руках носил, только захоти.
– Ну пусти, пусти, – высвобождаясь из могучих объятий и поправляя растрепавшиеся на скаку волосы, потребовала Иринка. – Как вы здесь поживаете? Долгонько, мил мой, в скиту не был. Тебе, я чаю, не до времени, все в Сельцах промышляешь.
– Ириньица, я ничо, – протянул Мотя, думая, что ответить.
– Ты бы, девка, не выкобенивалась, а шла за Матвея замуж, орел парень, – пришел на выручку Моти Федор, седобородый, степенного вида мужик.
– Так он гулящий. Ни один поп с таким не окрутит в церкви, – ответила, смеясь, Иринка.
– То дело поправимо. Найдем тебе попа. Можно и Савву, для чего же мы его у себя держим. Он хоч и питух знатный и до баб охоч, а все слуга божий. Так, братья? – обратился он к окружившим их мужикам. – Женим Матвея?
– Женим, женим, – раздалось со всех сторон. – Почто не женить, коли охота молодцу женку заиметь.
– Савва, чертов сын, окрутишь молодых-то? – ищя попа в толпе, воскликнул Федор. – Где же он?
– А-а-а! – закричал красномордый мужик, показывая пальцем в сторону костра.
