Титул короля Италии был чистейшей фикцией, но именно из-за того, что им обладал император Карл IV Люксембург, Галеаццо Висконти у него приходилось испрашивать указа о даровании павийской Studium Generale университетских привилегий, а его сын получил титул герцога от императора Венцеслава IV, и никто другой герцогом его сделать не мог. В том и в другом случае миланцы обладателю титула короля Италии платили – вот и прямая выгода от власти идей. Короли-немцы, в свою очередь, зависели от ломбардцев, так как короноваться могли только в Ломбардии, и память о средневековых королях Италии была связана в первую очередь с двумя ломбардскими городами: Монцей и Павией. Монца была главнее, в ней Железная корона всегда хранилась, хранится и сейчас, но Павия также чувствовала себя древней и важной, связанной с лангобардами и Каролингами, что и отличало ее от пустого и напыщенного Милана, ничем таким похвастаться не могущего. Висконти Павию любили за аристократизм, связь с городом королей придавала их фамилии имидж королевского величия; ведь на самом деле особого величия у Висконти не было. Это уже став герцогами и самым влиятельным семейством в Италии, они, устроив свадьбы своих дочерей с французскими и английскими принцами, придумали себе родословную, восходящую аж к самому Энею. В XII же веке этот род был захудалым вассалом миланского архиепископа, владел деревушкой Массино Висконти в окрестностях Лаго Маджоре и никакого biscione не было и в помине. Родовое гнездо семейства Висконти походило на разбойничье логово в болотистой местности, мужчины грабили помаленьку, а жены их сами коз доили, как Ксения Раппопорт в фильме Авдотьи Смирновой «Два дня». Всех Висконти нещадно жрали комары, а теперь же вот какой замок себе отгрохали.
Очень хороший замок. Сейчас в нем расположен музей Маласпина, главный музей Павии, и первые этажи заняты археологической коллекцией, античностью и средними веками. Коллекция неплохая, но гораздо интереснее посмотреть то, что осталось от залов Кастелло Висконтео: своды, остатки росписей на потолках и стенах, окна, расположенные так высоко, что к ним ведут ступени. Сохранилось не так уж и много – зал Гризельды, известный нам по летописям, с росписями Микелино да Безоццо, одного из самых изысканных художников ломбардской готики, пропал еще во времена Сфорца, наследников Висконти, нашедших эту живопись старомодной и приказавших фрески записать, – но кое-что и осталось, например, астрологические росписи одного из залов pian terreno, первого этажа, состоящие из квадратов, звезд и знаков зодиака. Росписи напоминают о Валентине Висконти и о картах таро. В одном из залов среди экспонатов стоит очень красивый фрагмент античной скульптуры – маленькая мраморная задница, – на табличке под которой подписано: Busto di fanciullo, «Бюст мальчика». Везде же: на полах, стенах и потолках – там и сям кольцами извивается змей с человечком в зубастой пасти, и, несмотря на то что я теперь точно знаю, что это кто-то из предков Усамы бен Ладена, все-таки человечек очень похож на младенца, и маленькая мраморная задница на экспозиции музея Маласпина всегда мне кажется кусочком бедного ребенка, заглатываемого Висконтиевым змеем.
