Пойманное солнце | страница 95



Ночь с ее прозрачным блеском, со звездами и полумесяцем над неспокойными волнами вдруг перестала мне нравиться, и я пожалел, что не остался на берегу. Правда, никакой опасности не было. В худшем случае мне пришлось бы дождаться рассвета, когда рыбаки выйдут на лодках в море. Два круглых ствола не могли пойти ко дну даже при шторме. И все же мне становилось жутко наедине с немыми рыбами, которые плавали подо мной. Я никак не мог заставить себя не вспоминать истории об акулах, которые отгрызали отважным пловцам ногу или руку.

Воздух был мягким. Западный ветер скорее усыплял, чем освежал. (Позднее я понял, что эта ночь на двух стволах деревьев, полная загадок и романтики, наедине с рыбами, была одной из самых прекрасных в Индии.) Чтобы не замочить ноги, я прижал колени к груди и стал грести сам не зная куда. Когда я оглянулся, то увидел вдали яркий свет. Мой маленький друг Рама разжег из засохших пальмовых листьев костер, запылавший ярким пламенем.

Рама сразу же узнал меня, как только я во второй раз появился на побережье Ковалама. Он завладел моим фотоаппаратом, который стал охранять как сокровище, и пообещал к обеду лангуста длиной с руку, которого только что поймал его брат. У меня возникло такое чувство, будто бы я уезжал совсем ненадолго. Рама, кажется, почти совсем не вырос за эти два года. Он выучил несколько новых английских и даже французских слов, но в остальном нисколько не изменился. Рама рассказал, что в Коваламе недавно побывал француз, такой щедрый, что даже трудно себе представить.

— Самый лучший человек на свете!

Поразительно, что Рама с помощью своих тридцати английских слов мог выразить все, что ему хотелось. Он рассказывал целые истории, и, когда вставлял в свою английскую речь несколько слов на малаялам, я все равно его понимал.

Рама настороженно смотрел на меня своими живыми глазами и уверял, что я тоже «лучший человек на свете».

— Второй после француза, Рама!

Рама прервал меня громким смехом, все вокруг рассмеялись от души, и я тоже присоединился к ним. Я показал Раме записку с планом и объяснил, что хотел бы поехать в деревню горшечников. Рама наморщил лоб, повернулся и знаком велел своему старшему брату перенести лодку с морского побережья на берег реки. Мы выпили у родителей Рамы чашку горячего чая. Я за это время уже научился сдерживать свою торопливость, все должно идти своим чередом. Итак, я спокойно сидел в тени пальмового навеса, пока мать Рамы варила для меня лангуста, который был подан на зеленом листе с рисом, овощами и острой приправой.