Тем временем Рама и его брат склонились над чертежом и яростно спорили. Я сомневался, что они поймут смысл переплетающихся линий, но Рама успокоил меня:
— Не беспокойтесь, мосье!
После обеда мы втроем направились к пруду, на берегу которого стоял наш челн.
Пахнет болотом и гнилью. В темной воде плавает коричневый остров из скорлупы кокосовых орехов. На берегу пруда на прогалине стоят плетеные ширмы, за которыми молодые женщины деревянными дубинками обрабатывают скорлупу, отделяя от нее желтое волокно. Они окружены толпой детей, которые играют и резвятся, валяясь в грудах желтого волокна. Пожилой мужчина пристает со своим челном к острову, загружает лодку замоченной скорлупой и отвозит для сушки на берег. Работа молодых женщин монотонна и тяжела. Им приходится ударять изо всех сил, чтобы отделить волокно от скорлупы. Несмотря на это, женщины улыбаются, когда мы проходим мимо, а дети с криком и смехом окружают нас. Даже Рама не в силах разогнать их.
Река извивается сквозь пальмовые джунгли. Высокие, стройные стволы с перистыми вершинами закрывают небо. Глинисто-желтая вода блестит на солнце. Глухие удары затихают где-то вдали, и нас окутывает тишина. Женщина и трое детей с корзинками на головах выходят из леса; они смело входят в воду и по невидимой тропе пересекают реку. Вот над ее поверхностью остаются только их головы с корзинами, но потом снова становятся видны бедра, колени, щиколотки, и вот они уже безмолвно бредут дальше, по другому берегу, в джунгли.
Брат Рамы повязал пестрый платок вокруг головы. Он стоит на корме и управляет нашим челном при помощи бамбукового шеста. Мы плывем вверх по течению, и у меня появляется такое чувство, словно мы парим где-то в пустоте, забыв о шумных объятиях городов. Цепь поселков окаймляет оба берега. Желтая с красноватым блеском, как и река, земля и хижины мелькают между деревьями. То тут, то там слышны голоса. Я вижу детей на берегу, которые машут нам, и женщин, стирающих белье. Рама показывает мне деревню, в которой рабочие, изготовляющие тодди, основали товарищество: его члены получают шестьдесят рупий в месяц.
Иногда нам встречаются челны, нагруженные копрой, лыком или скорлупой кокосовых орехов. Они проплывают мимо, люди в лодках обмениваются приветствиями, и снова все погружается в молчание. Иногда река становится шире, потом сужается, пальмы срастаются над ней мерцающей крышей с переплетенными листьями. Иногда тишину нарушает крик попугаев, а иногда, когда мы приближаемся к морю, кажется, что слышен далекий шум прибоя. Шумы — как воздушный поток, который касается меня, но я его не замечаю. Мне ничего больше не хочется, как часами плыть среди джунглей, и, только заметив деревянный мост, я вспоминаю о записке Балакришны.
