— Так вот, пошёл я за ним, грешником, тихохонько. Думаю, мается, видать, щас сзаду подкрадусь да как дуну в ухо, он и развеется. А тут участковый свечку зажёг с огоньком зелёным, по всему видать, сатанинское изобретение… Аи! Чего ж дерётесь-то, бабушка?
— Да так, рука случайно сорвалась, — даже не извинилась Яга. — Но ты продолжай, продолжай…
Поразительным оказался тот факт, что Филимон Митрофанович призраков совсем-таки не боится. Ну ни на грош! То есть вполне готов к общению с духами умерших, не испытывая ни малейшего страха к жителям потустороннего мира. Подозреваю, у него на это просто фантазии не хватает. Надо было хоть укусить его в прошлый раз для порядку, чтоб впредь не приставал к безвинно блуждающим душам усопших…
— Иду я за ним коридорами подвальными, слежу за ним, а он, супостат, возьми вдруг да и провались на ровном месте! Исчез, как не было, и серного запаху после себя не оставил! Я так, порядку ради, дверцу железную толкнул, да она вдруг открытой оказалась. Я туды нос тока сунул, а та-а-ам… цельных два привидения! Сыскной воевода да наш надёжа-государь! На полу сидят, в картишки дуются! И ведь чё особенно поразительно-то, оба в бабских ночнушках…
В общем, хвала всем богам (языческим, скандинавским, древнерусским и до кучи половине индусского пантеона), взбудораженный видениями дьяк ничего толком не помнил, щедро смешивая реальность с отсебятиной. Его можно было понять: от одного вида нашего весёлого Гороха с бородой и в пеньюаре серьёзные проблемы с психикой обеспечены на годы. У меня и то шок был…
— А тока меня ить ещё любопытство мучит, — вновь начал дьяк, видя, что Баба-яга несколько призадумалась, ища выход из некрасивой ситуации. — Гроб в сенях стоит, венки люди понатаскали, а где ж у вас сам покойничек? Глянуть бы…
— Тебе зачем?
— Дык хоронить-то на третий день положено, а чегой-то никто и не чешется.
— Милиционеров, не как нормальных людей, на четвёртый день хоронят, — сквозь зубы процедила бабка, максимально драматизируя сцену. — Да в закрытом гробу, в полночь, за церковной оградой, в неосвящённой земле, тока при своих. А всех свидетелей в погребальный костёр кидают и пляшут голыми вкруг огня…
— Ох ты ж срамотень какая-а, прости мя, Господи, грешного, — искренне, с придыханием, вдохновился старый скандалист. — А посмотреть-то можно? Ну хоть одним глазком, из кустов ракитовых, я опосля никому ничего не скажу…
— Ясное дело, коли подсмотришь, так уже не скажешь. — В голосе Яги проявились опасные нотки, и дьяк сразу всё понял.
